"Байден не подписывался на полную победу Украины над россией": интервью с военным экспертом Евгением Диким, ч.II

Украинская оборона могла быть крепче, а контрнаступление ВСУ более успешным, если бы последние восемь лет мы готовились к большой войне и получали современные образцы оружия от Запада. Пока одна часть народа предупреждала, что империя не смирилась с потерей Украины и придет за нами, другая считала, что нам гарантирована победа.

Почему оккупанты так держатся за Урожайное и Роботино, что представляет собой "линия Суровикина" и нужна ли Украине новая волна мобилизации? На эти и другие вопросы во второй части интервью "Телеграфу" ответил бывший командир штурмовой роты в 24-м отдельном батальоне ВСУ "Айдар", военный аналитик Евгений Дикий.

*Что значит наступление врага на Купянск и Лиман, как дальше будет развиваться украинское контрнаступление на юге и Донбассе, и почему в него не верят западные СМИ — читайте в первой части интервью.

— Относительно нашего контрнаступления. Действительно, сообщается об успехах на Запорожском направлении…

— Да уж и на Донецком.

— Тем лучше. Но как все-таки дальше будет развиваться ситуация?

— Урожайное (поселок в Донецкой области. — Ред. ) уже наш. В Роботино (село в Запорожской области. — Ред. ) уже тоже зашли, но там еще идут ожесточенные бои. И Урожайное, и Роботино, это те места, где мы оставили уже за спиной первую линию российской обороны и "вгрызлись" во вторую. Фактически там решается: сломаем мы "линию Суровикина" или нет. У меня оптимистичные ожидания, но не стоит ожидать, что это произойдет быстро. На первую линию у нас ушло два месяца, а за вторую линию они зацепятся еще сильнее.

— А что вообще собой представляет эта "линия Суровикина"?

— Первая линия представляла собой сплошную полосу минных полей. Сотни квадратных километров заминированной территории, а за ними пунктирная линия из взводных, ротных и батальонных опорных пунктов, которые сосредоточены на господствующих высотах и все простреливают. Это то, что уже одолели.

Вторая линия оборудована по-другому: там нет сплошного минного поля, потому что они не могли бы тогда передвигаться между своей первой и второй линией. Им пришлось оставить кучу проходов. Это не значит, что там не заминировано. Там куча минных полей, но все же это отдельные минные поля, а не одно сплошное. Но укрепления там не "пунктирные", не опорники. Там сплошная система земляных переходов, соединенных между собой на сотни километров, а через каждые 5-10 километров – бетонные ДОТы. Это даже не Вторая мировая, а Первая. Даже во Вторую мировую никто так уже не поступал. Мы сражаемся с историческими реконструкторами.

Россияне уже поняли, что в ближайшее время Украина не будет захвачена. А теперь насаждают всему миру новую парадигму про т.н. боевую ничью. Мол, обе стороны уже вышли на максимум возможностей, ни одна из сторон не способна прорвать оборону другой. А раз так, то на линии столкновения бои могут идти годами. Как в Первую мировую. Впрочем, эта линия не всюду сплошная.

Почему такое внимание м*скалей к Урожайному? Потому что сплошная линия траншей прерывается по рекам. И по долинам рек мы проходим вперед и вгрызаемся в "линию Суровикина", чтобы не брать в лоб эти траншеи. Теперь осталось взять деревню с символическим названием Заветное Желание. Если мы это сделаем, то можно будет сказать, что даже вторая линия будет преодолена.

— А как насчет качества защитников этой "линии Суровикина"?

— Мы смеялись над этими мобиками прошлой осенью, когда их привозили прямо с военкоматов и они действительно были абсолютно никакие, и это правда. Но это была прошлая осень. Как говорил когда-то мой ротный командир в 2014 году: "Что такое профессиональный солдат? Три боя выжил, и ты уже профессиональный солдат".

А эти мобики, если дожили до нашего летнего наступления, значит, прошли не три, а 33 боя. Это уже закаленные бойцы, и во многом закаленнее тех наших, кого набрали в последнюю волну мобилизации. Да, систематически их ничему не учили, но их учила война и, как минимум, война научила их выживать. Мотивация у них однозначно хуже, чем у нас, но когда у тебя за спиной заградотряды, это сильно мотивирует.

Сейчас кульминация летней кампании и ее суть сводится к тому, не кто куда продвинется, а кто первый "кончится". Или у них закончатся резервы, чтобы затыкать каждую новую дыру, которую мы будем прогрызать в их обороне, или мы "сточимся" об эту линию обороны и у нас закончатся люди, которые будут готовы идти вперед. Но пока мы в этом соревновании ведем.

— Но в том-то и дело, что в кремле сейчас делают все, чтобы у них люди не закончились. Например, путин недавно подписал законы , которыми "закрыл" страну для мужчин призывного возраста.

— Это о более далекой перспективе. Они действительно готовятся к новой волне мобилизации. Но в прошлый раз они набрали 400 тысяч и фактически после этого их мобилизационная система коллапсировала. В действительности мы считаем, что они без проблем могут набрать 200-250 тысяч. С большими проблемами – тысяч 300 за раз. Это от 4 до 6 месяцев: с момента, когда идет команда массово раздавать повестки, до момента, когда эта волна приезжает на фронт. "Закрыть" сейчас фронт эти люди точно не успевают. А вот если мы не ломаем фронт к осени и начинается вынужденное затишье из-за дождей, тогда их мобилизация сработает.

— В таком случае, нам нужно поступать так же? Новая волна мобилизации?

— Мы не знаем очень важную цифру: на какой процент выполняется план мобилизации. Мобилизацию у нас, равно как и у орков, никто не прекращал. Мы говорим о большой волне у них, а ежемесячно они набирают 20-25 тысяч, то есть малая волна идет все время. И у нас тоже. Поэтому если план выполняется, нет необходимости в новых больших волнах. А если серьезный недобор по сравнению с планом, значит, тогда, наверное, нужно тяжело вздохнуть и делать массовую кампанию на осень.

россия делает ставку на затягивание войны, надеется выиграть войну на истощение. И у них есть основания так считать, потому что слабым звеном может оказаться Запад: как минимум уменьшит свою поддержку и как максимум вообще откажется от нее. Как это произошло, кстати, в Корее, где СССР и США устали и решили, что нужно заканчивать, а что об этом думали сами корейцы – никто не спрашивал. И в случае, если россиянам удастся затянуть войну, придется мобилизовывать очень много людей.

Если следующая мобилизация м*скалей произойдет еще во время активной фазы войны: успевают осенью добрать 300-400 тысяч мобиков и весной привезти их на фронт, то это можно компенсировать только аналогичного масштаба мобилизацией у нас. По меньшей мере, полмиллиона украинцев должны быть готовы надеть форму.

— Вы говорили раньше: "Мы почему-то придумали, что победа гарантирована, а это еще совсем не так". Объясните?

— А почему мы вдруг решили, что нам гарантирована победа? Потому что было несколько победных этапов этой кампании? До войны огромные ошибки наделали мы. Ни Байден, ни даже Трамп не запрещали нам подготовиться к началу войны. Мы "просвистели" по меньшей мере восемь лет. Почему "по меньшей мере"? Да потому, что таким как я, кого называли "маргиналами", "экстремистами", "долбанутыми националистами", почему-то было совершенно очевидно с момента обретения нами независимости, что за нами придут. Империя была ослаблена, но не проглотила тот факт, что мы от нее убегаем.

Ладно, забудем о 30 годах независимости, но с 2014 года не понимать, что "малая" война закончится большой, это нужно было постараться. Но наш народ постарался. В последние три-четыре месяца нам стрелочки рисовали, откуда они будут заходить, а мы не верили. А сейчас кучу ошибок совершают наши западные партнеры, а мы все более-менее делаем правильно. Но поскольку мы не готовились, мы стали заложниками того, что Салливан (Джейк Салливан — советник президента США по нацбезопасности. — Ред. ) и Байден думают о возможной эскалации, как они хотят избежать Третьей мировой войны. Но они не понимают, что единственный способ уйти от нее, это разбить россию в этой локальной войне. И это расхождение интересов с нашими западными союзниками будет только нарастать.

— Что имеете в виду?

— В начале войны наши интересы совпадали: Белый дом занял позицию, что их цель в этой войне не допустить победу россии. А в начале войны это и для нас была программа максимум. А вот теперь, когда наш интерес полная победа над россией, на такое Байден уже не подписывался. И перед нами задача победить в войне, когда самая влиятельная часть наших союзников этого не хочет. И никто не дал гарантии, что мы с этой задачей справимся. Но мы уже сделали многое, что считалось невозможным, и мне очень хотелось бы верить, что мы и это преодолеем. И я считаю, что это возможно. Но есть принципиальная разница между "возможно" и "гарантированно".

— Это не совпадение интересов и тормозит предоставление Украине истребителей F-16 ?

— Это отдельная болезненная история. Единственная реальная причина непредоставления нам самолетов это исключительно страхи Байдена. Напомню, еще весной прошлого года нам хотели отдать старые советские МиГи, которые были у стран НАТО. Байден лично это заблокировал, и даже МиГи к нам приехали через год. А история с F-16, дай бог, чтобы успешно завершилась еще через год. То есть, к нынешним наступательным кампаниям, и даже к зиме этого года, эти самолеты не имеют никакого отношения. Разве что они будут на наступательную кампанию лета следующего года, а кто знает, где мы будем летом следующего года.

— Тогда чем можно компенсировать отсутствие самолетов?

— Если бы нам было дано хотя бы большое количество наземных ЗРК. Я сейчас не о Patriot, их нам действительно много дать не могут. То, что нам их по капле капают, и это хорошо. У нас четыре батареи Patriot, а сколько в США? Там на боевом дежурстве 15 батарей по всей стране. И сейчас не о Patriot, а о тактических ЗРК, которые могли бы сопровождать наши наступающие войска. Для наших наступающих войск на юге, российская авиация – одна из ключевых проблем. Нужны десятки, если не сотни тактических ЗРК, которые могли бы не только прикрывать объекты в тылу, а ехать в наступающих порядках. К сожалению, их нам дают не в том количестве, чтобы влиять на наступление.

— Удары зимой по энергетике. Очевидно, что они продолжатся.

— Конечно. И тут я могу отправить к анализу нашего Минэнерго: прошлой зимой, когда началась кампания по уничтожению, у нас было 100% энергосистемы. Было разрушено около 70%, еще 30% выдержали и нам их хватило. Восстановить 70% за одно лето невозможно. Поэтому к следующей зиме мы подходим с 50% системы. И мы понимаем, что одно дело бить по 100%, а совсем другое по 50%. Эффект может быть сильнее. Возможно, нам придется пережить полные блекауты.

— Видите ли вы российские ИПСО, которые сейчас успешно работают в Украине?

— В Украине ИПСО, похожие на успешные, я не вижу. Я с большой тревогой смотрю на происходящее в западных медиа. Мне кажется, что там идет успешная ИПСО и насаждение тезиса о неудачном украинском наступлении. И особенно это видно по США, где 90% публикаций именно с таким месседжем. Это уже сплошной хор, в котором первую скрипку играют издания, ориентированные на левое крыло демократической партии Washington Post и New York Times. И эта кампания выглядит неслучайной, тем более что они начали "хоронить" наше наступление ровно через две недели после его начала.

Ресурс, который нам дали, совершенно несоразмерен стоящей задаче. Небо полностью не закрыто и там преимущество россиян в 10-12 раз. Никакая армия НАТО даже не начала бы наступление в таких условиях. Даже по бронетехнике, которую якобы нам насыпали. Да, нам ее пообещали из расчета примерно на две американские дивизии. Хотелось бы увидеть, как они прорывают фронт протяженностью 1500 километров. А доехало еще меньше, чем пообещали: в расчете на штат одной американской механизированной бригады. С такими ресурсами мы пошли в бой.

У нас не было вариантов, ведь если бы не пошли в наступление, было бы гораздо хуже. И в этих условиях начинается хор, что ВСУ фронт не прорвали, российская оборона держится, значит, это уже переходит в затяжную фазу, давайте замораживать. Кажется, именно здесь мы имеем дело с очень мощным российским ИПСО. Переломить ее в информационном плане мы не смогли. Единственный наш шанс ее переломить, это только победить на фронте. Если мы выйдем к Азовому морю, картина поменяется, в том числе, и в СМИ.