Наша самая большая и тяжелая война еще впереди. Это война за умы

Украинский блогер, физик Антон Сененко рассказал о сложностях общения с людьми, отравленными российской пропагандой

Антон, а говорят, что вы в Ирпене были. А скажите, вот правду говорят о том, что там делали русские?

– Был. Что вас интересует? Какую правду?

— Ну что людей убивали. В Ирпене и Буче. Просто понимаете, говорят, что не всё понятно. Что могла быть инсценировка. Даже американские специалисты так говорят.

Я смотрел на нее — даму почтенного возраста, с высшим образованием, я хорошо ее знал, и она меня, — и понимал, что такой момент в моей жизни должен был наступить.

Когда очевидное нужно будет доказывать.

Когда бред придется не просто развенчивать, а держать себя в руках, говорить себе "спокойно", сжимать до боли челюсти и выдыхать воздух через нос.

Я долго говорил.

Все, что я не хочу писать.

Я говорил. Рисовал.

Равным голосом.

Недолго, насколько хватило сил, но, как мне казалось, точно.

Она хлопала глазами, открывала рот и дышала через него.

— …а потом на их улицу заехал русский танк, повернул башню и выстрелил прямо в дом. Ее похоронили там же, во дворе. Видел ее могилу.

– Ну… ужас. Но все же, не могли как-то танк спровоцировать? Ну как так, что он просто выстрелил в дом? Зачем?

— Спровоцировать…

Это должно было произойти, и это не последний мой такой разговор с согражданами.

Но это не самый дикий случай.

Мы с Andrii Piven подобрали их на одной из улиц Ирпеня — мужчина, женщина и маленький ребенок.

Они шли пешком в Романовку из-под обстрелов и радостно согласились подсесть в наш автомобиль.

По дороге разговорились:

— Куда дальше? В Киеве родственники есть?

— Нет, нет. Поедем, пожалуй, в Прилуки, — сказал мужчина.

— …В смысле, в Прилуки??? Из Ирпеня и в Прилуки??? Вы в курсе, что там сейчас? — синхронно обалдели мы. — Может, на Запад? Волонтеры примут, расселят, там безопасно.

— Так а что? Там, где оккупация, уже все спокойно, людям в Мелитополе уже свет дали. Спокойно живут. Всё будет нормально.

Я сжал руль и показалось, что услышал, как заскрипел пластик.

Мы высадили эту семью на Романовке, и единственного, кого мне было жаль — это ребенка.

Когда закрылась дверца, я сорвался с места с визгом шин, вдавливая всю ярость в акселератор.

Андрей смолчал.

Наша самая большая и тяжелая война еще впереди.

Война за умы.

Война за честные суды.

За качественные медиа.

За настоящие посадки весной и наказание тех, кто постоянно занимался подрывом информационной и военно-технической безопасности государства.

Я только могу представить, как тяжело нашим бойцам сталкиваться с таким в тылу.

Я только могу вообразить, что их заставляет держать себя в руках.

Политика государства должна быть безвозвратной и немилосердной: искоренение российских и пророссийских медиа, засыпающих гражданам мозги.

У них нет со свободой слова ничего общего.

В этом плане война в определенном смысле бессильна открыть глаза тем, кто ее не видит вживую, а наблюдает сквозь призму соловьевых, скабеевых и шариев.

И все будет Украина.

За 30 лет преодолен огромный ментальный путь.

И хорошо, что "спровоцированные" российские танки горят, как спички.

Слава Вооруженным Силам Украины.