Это будет побоище — военный аналитик Рустамзаде о том, возьмет ли Украина Курск и вступит ли Лукашенко в войну

Уже вторую неделю ВСУ проводят успешную операцию в Курской области РФ. По данным главнокомандующего ВСУ Александра Сырского, Украина контролирует около 1000 квадратных километров территории области, включительно с городом Суджа.

Почему курская операция стала таким шоком для врага? Какие перспективы ВСУ в этом регионе и как события могут развиваться дальше? На эти и другие вопросы в интервью "Телеграфу" ответил авторитетный военный аналитик Агил Рустамзаде.

– Уже больше недели длится операция ВСУ под Курском. Как она вам видится? Что это? Оперативный уровень, часть стратегического замысла, политическое действие в большей степени?

– Украина проводит многодоменную операцию, которая проходит как на поле боя, так и в информационном пространстве, и в киберпространстве. Поэтому автоматически эта операция, как минимум, оперативного уровня, которая имеет и политические и медийные цели, и имеет под собой очень большую военную целесообразность. Очень удачная, продуманная операция.

– По поводу военной целесообразности, давайте обсудим подробнее. Что имеете в виду?

– До начала курской операции я частично критиковал украинскую армию за то, что парадигма линейной обороны не совсем подходит Украине из-за огневого воздействия превосходящих сил противника и авиационных ударов. Это не позволяет сохранять свою территорию и наносить противнику необходимый уровень ущерба и урона.

Переходом от парадигмы линейной обороны к парадигме маневренной обороны малыми силами с увеличенными разведывательно-ударными возможностями, позволяет Украине малыми силами добиваться очень большого результата. На сегодняшний день имеем 17% снижения боевой активности российской армии на всем участке фронта. Выводятся войска с южного участка фронта, с северо-восточного. Скорее всего, им нужно будет выводить войска из Донецкой области, потому что Украина контролирует тысячу квадратных километров. Это означает, что российской армии понадобится очень большой военный ресурс, чтобы купировать украинское наступление. С военной точки зрения это целесообразная атака, которая сломала парадигму линейной обороны, а ведь это была инициатива России, в которой Украина медленно истощалась.

– Это оттягивание Россией сил и средств с востока, севера и юга, насколько будет критично для врага? Это поможет нам завладеть там инициативой и вернуть какие-то населенные пункты? Или просто будет небольшая передышка для ВСУ и не более?

– Тут очень много условностей. Чтобы ответить на этот вопрос нужно раскрыть, спрогнозировать результативность украинской армии. А это сейчас сложно, потому что результативность украинской армии зависит и от борьбы с разведывательными дронами РФ. Если Россия сможет развернуть достаточно дронов над Курской областью, они дистанционно смогут наносить огневое поражение украинской армии. А вот как спрогнозировать сможете ли вы их сбивать еще неделю, две недели?..

Поэтому я гадать не буду, но, скажем так, первичная цель – снять напряжение с других участков фронта, усилить напряжение российской армии, распылить их усилия, – достигается. И это касается не только наземных войск. Из-за операции в Курской области российской авиации приходится некоторую часть полетов и сброс авиационных бомб осуществлять в Курской области. И эта цель выполнена.

Но насколько удачным может быть это украинское наступление, пока сложно судить. Тем более, в условиях практически информационного вакуума. В отличие от других операций, мы сталкиваемся с дефицитом информации.

– Когда Россия все же перебросит в Курск достаточные силы, отойдет от первоначального шока, ВСУ в любом случае придется отступать? Или необязательно ожидать такого исхода событий?

– Я не думаю, что украинская армия ставила перед собой цель занять и удержать Курскую область, ведь Россия – огромная страна. Но вместе с этим, грамотное отступление украинской армии тоже принесет очень большой урон российской армии. Потому что Украина имеет преимущество в разведывательно-ударном контуре, который она развернула над Курской областью. Часть сдерживания российских войск осуществляется именно разведывательно-ударным контуром.

– Поясните.

– Дроны вскрывают, а артиллерия, например HIMARS, отрабатывают по выявленным целям. И я думаю, что грамотный отход украинской армии будет для РФ достаточно чувствительным. И это тоже будет результатом. Но опять же, очень многое зависит от того, сможет ли Россия развернуть разведывательно-ударный контур над Курской областью.

– А что сейчас ей мешает это сделать? Нет сил и средств? Или нет технической возможности?

– Украинская армия разработала очень хорошие методы и способы борьбы с российскими разведывательными дронами. Вы воспрещаете их полеты системами радиоэлектронной борьбы, ПВО. Вы не позволяете российским разведывательным дронам летать над Курской областью. А без разведки средства поражения "слепые". Они не знают, куда стрелять, куда целиться.

– Все же сценарий закрепления ВСУ в Курской области возможен?

– Это будет возврат к парадигме линейной обороны. А я считаю, что линейная оборона для украинской армии в данное время и с таким количеством и номенклатурой средств поражения – это невыгодный сценарий.

– Звучат предположения, что целью ВСУ может быть Курчатов и взятие под контроль Курской АЭС. Это реально?

– Возможно, при планировании этой операции, кто-то у себя в голове это как опцию держал. Но в данное время расширение на север будет достаточно проблематичным: войска выйдут за зону огневого контроля, останутся без поддержки реактивных артиллерийских систем и столкнутся с линейной обороной превосходящего противника.

Это можно было сделать в первые три-четыре дня операции, когда у противника был шок. А сейчас идет переброска резервов и Курчатов – это то направление, которое наиболее насыщается военными силами и средствами поражения. Поэтому я считаю, что это маловероятный сценарий.

– Соответственно, и взятие Курска? Я правильно понимаю?

– Нет-нет. В Курчатов можно было в первые два-три дня зайти, вызвать ажиотаж, панику, но сейчас этот сценарий маловероятный, не говоря уже о городе Курск.

– Как считаете, почему Россия не была готова к прорыву ВСУ? Почему это застало их врасплох? Ведь все же приграничная зона, должны были готовиться, разве нет?

– Ну, не в первый раз у них провалы по линии разведки, провалы на оперативном уровне. Давайте вспомним, как началась эта война, вспомним Харьковскую операцию. Так что это не что-то из ряда вон выходящее. Ошибки на разведывательном контуре либо в контуре принятия решений встречались сплошь и рядом в этой войне.

– Без объявления частичной мобилизации Россия справится с этой "ситуацией", как называет прорыв ВСУ Путин?

– Я думаю, что да. Но для осенней кампании, если они хотят вести наступательные действия, им понадобятся дополнительные человеческие ресурсы. И, возможно, они к этому будут готовиться заранее. Какие-то мобилизационные меры уже видим, например, у них ужесточение законов о мигрантах. Скорее всего, они начнут привлекать мигрантов из постсоветских стран.

– Насколько серьезна эта мигрантская мобилизация?

– У меня нет информации, сколько мигрантов находится в РФ. Но после теракта в "Крокусе" для мигрантов и так сложилась неблагоприятная ситуация в РФ и часть мигрантов покинули страну.

Но Россия и без мигрантов каждый месяц добирает 30–50 тысяч человек. И увеличение количества людей, которых они набирают в армию, на 10–30%, это же плюс к боевой мощи.

– На фоне операции в Курской области видим заявления со стороны Беларуси, что они якобы перебрасывают войска на границу с Украиной. По вашему мнению, вероятность открытия еще и этого фронта сейчас возросла? Путин давит на Лукашенко? Или это просто медиаактивность?

– Возможно, это (заявления Лукашенко о переброске войск. — Ред.) как раз и есть попытка преодолеть давление со стороны союзника. Думаю, белорусские генералы понимают: их армия мало приспособлена к войне, которая проходит в Украине. Их танки абсолютно не снабжены различными устройствами для противостояния дронам. Их армия не воевала, и это будет побоище. Украинская армия только дронами может пролить немало белорусской крови. Думаю, что это понимает белорусское командование, а эта медиаактивность осуществляется для того, чтобы поддержать своего союзника в трудную минуту.

– Ранее в своих интервью вы часто акцентировали внимание на том, что Украине нужно развивать в этой войне именно компоненту дронов. Как сейчас видите ситуацию на исходе третьего года войны? Есть успехи? Есть ли преимущества перед Россией?

– Именно благодаря дронам, украинская армия смогла минимизировать возросший наступательный потенциал российской армии. И именно из-за того, что Украина выпускает большее количество дронов-камикадзе и дронов дальнего действия, Украина может наносить военный и экономический ущерб. Но это не означает, что украинской армии не нужно развивать свою промышленность. По некоторым данным, вы уже производите один миллион дронов, но, как мы видим, этого на данный момент недостаточно.

– То есть, это еще не паритет с Россией?

– Россия воюет не только дронами. Что касается дронов, то вы действительно имеете преимущество на линии фронта, но по другим существам поражения у вас нет паритета.

– А как насчет борьбы с разведывательными дронами РФ оперативно-тактического уровня? Они зависают над крупными городами, корректируют огонь в реальном времени и это огромная проблема. Как она может быть решена?

– Вы уже частично решили эту проблему. В последнюю неделю или даже 10 дней, практически нет ударов в прямом эфире. Вы смогли найти противоядие против разведывательных дронов оперативно-тактического уровня типа "Орлан-10". Вы их сбиваете дронами-камикадзе либо глушите РЭБ. То есть, "противоядие" временно нашли. Война – это иногда шахматы, а иногда футбол. В данном случае – шахматы. Вы им поставили шах и сейчас они будут думать и развивать свои возможности дронов. Это непрерывный процесс. Каждые два-три месяца обновляются возможности такого противостояния.

– В июле Украина получила первую партию истребителей F-16. Насколько F-16 изменят ситуацию в украинскую сторону на поле боя?

– На поле боя это не повлияет никоим образом. Задачи и возможности F-16 – усиление воздушной компоненты ваших сил ПВО внутренних областей. Авиация в одиночку не воюет. Чтобы вам проводить воздушные операции над полем боя или за полем боя, у вас должны быть компоненты для полноценных воздушных операций. Это и самолеты AWACS (авиационный комплекс радиообнаружения и наведения. — Ред.), это и различные средства поражения, это и самолет радиоэлектронной борьбы. Всего этого у вас пока нет. Развитие авиации — это система вооружения, которая имеет накопительный эффект. Поэтому от F-16 я чудес не жду.