Рана гноилась и все было в крови: история спасения офицера полиции Станислава Борщака из осажденного Мариуполя

Офицер полиции Станислав Борщак, родом из Волновахи Донецкой области, был одним из первых, кто оказался на месте авиаудара по роддому в Мариуполе. Почти месяц он выполнял обязанности в осажденном городе: разбирал завалы, эвакуировал мирных жителей, дежурил во избежание хаоса среди напуганных горожан. Но 20 марта офицер попал под минометный обстрел — руку почти оторвало, — поэтому был эвакуирован на "Азовсталь".

О спасении людей из роддома в Мариуполе, "Азовстали" изнутри и спецоперации ГУР по эвакуации раненых вертолетами Станислав рассказал "Телеграфу" в новом эпизоде проекта "Линия сопротивления".

Начало "большой" войны

— Буквально за два дня до вторжения (22 февраля 2022 года. — Ред.) Местные жители выходили на мирные акции "Мариуполь — это Украина". Россиян никто не ждал.

Опубликованные хроники и фильм "20 дней в Мариуполе" показывают истинное лицо России. Благодаря этим кадрам весь мир увидел, что там происходило. Но самое ужасное в городе началось позже…

В основном мы выезжали на место гибели людей. Местные приходили и рассказывали о трупах, которые видели. Ситуация усугублялась. Со временем выезжать на каждое место, где появлялись погибшие, стало невозможно из-за тотальных обстрелов.

Бывало, шел на дежурство, а на остановках лежали тела гражданских. Хоронить их или относить в другое место было просто невозможно.

Кадры с места попадания авиабомбы в роддом стоят перед глазами до сих пор

— 9 марта 2022 года в отделение вбегает наш руководитель и говорит: "Ребята, кто со мной? Людям нужна помощь". Мы приезжаем на место, а там просто ужас: люди в крови, машины горят, все изуродовано, деревья повалены, все разбито, огромная воронка от авиабомбы, дома "просели". Все, что ремонтировали до полномасштабной войны, уничтожено.

Когда я прибыл, уже выносили раненых. Быстро подхватил носилки, на которых лежала беременная женщина, и донес их до эвакуационного автомобиля. Фото с ней облетели весь мир. К сожалению, впоследствии она умерла, и ребенок тоже. Это ужасно.

Затем спускался в подвал, чтобы проверить, есть ли там люди, которым нужна помощь. Там была беременная Марьяна [Вышемирская] — будущая пропагандистка Путина.

На чем держалась оторванная рука

— Почти через месяц после полномасштабного нападения, 20 марта, возвращался после дежурства домой, шел со знакомым. И вдруг минометный обстрел. В тот момент, когда прилетело, меня оглушило, знакомого свалило с ног. Мне оторвало руку. Я не знаю, на чем она держалась, но хорошо, что ее не отбросило в сторону. Почувствовал сильную и пронизывающую боль.

Сказал знакомому, что вызову помощь, потому что сам его не смог бы спасти: у меня сильно кровила рука, были повреждены колено и ребро. Но мы тогда даже шутили. Дождались, когда обстрел утихнет. Пошел за помощью. Когда бежал, из меня просто лилась кровь.

Доступа к квалифицированной медицинской помощи и лекарствам не было. Дома нашел лишь пару бинтов, которых при таком массивном кровотечении было недостаточно. У меня с собой не было даже "тревожного чемоданчика", в котором лежал бы турникет и другие медикаменты.

— Первые два-три дня я находился только в горизонтальном положении. Потом знакомый из деревянного поддона выломал палку, примотал ее к руке и зафиксировал кости, чтобы я хотя бы встал. Это все было ужасно больно.

Рану нужно было продезинфицировать, потому что воняло очень. Ткани отмирали, рана гноилась. Я когда лежал — подо мной все было в крови, потому что она не останавливалась. Остановилась, когда я попал на "Азовсталь".

Об эвакуации

— Меня эвакуировали 26 марта утром. До этого (за день или два. — Ред.) в наш дом зашли наши военные. Жена позвала их на помощь, сказала, что здесь ранен полицейский. Если не ошибаюсь, это было подразделение из Кривого Рога. Они поняли, что с теми средствами, которые имели с собой, не смогли бы помочь, и решили, что меня нужно эвакуировать.

Путь к заводу тоже был непростым, потому что тогда все обстреливали. Когда я выбирался, как раз очень "крыли" эту территорию. Когда попал в госпиталь на "Азовстали", на территории завода было около 300 тяжелораненых, поэтому врачи только через час или два посмотрели мою рану.

Поставили какую-то капельницу, потому что меня состояние уже было тяжелым. Я шатался и терял сознание. В конце концов рану продезинфицировали, ножницами без анестезии срезали отмершую кожу, затампонировали и закрыли бинтами.

Операция "Азовсталь"

Офицер рассказал про часть уникальной воздушной операции ГУР по эвакуации защитников "Азовстали".

— Это было 31 марта 2022 года около часа ночи. С "Азовстали" нас переместили в порт, куда около 5 утра прилетели вертолеты и нас эвакуировали. Забирали только тяжелораненых.

Когда мы взлетали, в один из двигателей попала ракета, но не сдетонировала. Один из вертолетов упал, выжили два или три человека — они впоследствии попали в плен. С "Азовстали" нас доставили в Днепр в гражданскую больницу. Меня сразу же положили на операцию.

Справка: для реализации спецоперации ГУР "Азовсталь", по словам Кирилла Буданова, было задействовано 16 вертолетов типа Ми-8, всего же было совершено семь меньших операций. Пилоты вертолетов доставили более 30 тонн груза, оружие, боеприпасы, медицину, связь, десантировали более 70 бойцов подкрепления и эвакуировали раненых защитников Мариуполя. К сожалению, около 90% пилотов из этих операций назад не возвращались.

Самое трудное в лечении

— Самое трудное в период лечения и реабилитации — когда лежишь, все жжет, все разрезано, температуришь и не можешь даже встать.

Когда я оказался в Киеве для очередной операции, мне сделали пересадку кожи. Тогда я не мог ходить, потому что с левой части бедра срезали кожу. Перед тобой только потолок и четыре стены, из которых ты не выходишь. Не можешь этого сделать из-за боли. Трудно ждать результата даже от реабилитации. Хочется как можно скорее, но так можно навредить самому себе.

Поиски реабилитации

— Было капец как тяжело. Боль сопровождала сильная. Я не знал, куда обращаться. Знакомые порекомендовали мой первый реабилитационный центр. И это было лучшим решением на то время.

Потом уже попал в новый центр, который бесплатно оказывает помощь раненым. Там уже более современная реабилитация, давшая результат. Потому что до этого у меня рука вообще не срасталась в локте. Я ее носил и не мог разогнуть. Сгибать до сих пор трудно: даже нет угла 90 градусов. Однако постоянная реабилитация оказывает влияние. Нужно не лениться, потому что бывают моменты, когда не хочется ничего делать. Но это делать нужно.

А позже я стал искать сам и даже сделал себе презентацию со всеми данными реабилитационных центров. Этой информацией теперь делюсь со многими ранеными полицейскими, военными. Те, с кем общаюсь, даже не знали об этих центрах и что туда можно бесплатно обратиться.

Есть знакомые, которые платят за реабилитацию. Много информации вижу, что люди собирают на это "банки". Когда я вижу такой пост, то посылаю этому человеку информацию, куда можно обратиться бесплатно.

Конечно, есть центры, предоставляющие дорогостоящие услуги по реабилитации, но там тоже действуют скидки. Есть центры, которые поддерживают государственные организации или доноры. Это от человека зависит, что именно выбрать. Если обращаешься к врачам, то они не владеют информацией, потому что это не их компетенция. Искать самому возможности реабилитации — это гораздо быстрее, чем что-то от кого-то ждать. Ты ведь теряешь время.

Волонтерство и рисование от депрессии

— Когда он лежал в отделении неврологии в Киеве, согласился пойти на арт-реабилитацию. Сначала разрисовывали футболки, свечи, создавали изделия из глины, наконец дошло до картин. Это отвлекало от больничной рутины.

Как-то "бросили" мою картину — "Волю", которая на морском фоне (ассоциация с Мариуполем. — Ред.), на первый благотворительный аукцион, и там ее продали примерно за две тысячи гривен. Эти деньги пошли на реабилитацию. Затем отдал еще одну. Так я понял, что могу помогать. И потом нарисовал много картин.

Общая сумма, вырученная за картины, — более 320 тысяч гривен на разные виды помощи. Эти средства были направлены детям погибших воинов, батальону на Харьковском направлении, на реабилитацию раненых.

Почему важно не вестись на вражеские ИПСО

— Я считаю, что мы должны быть объединены общей целью, не подыгрывать врагу и не вестись на их ИПСО, манипуляции в информационном пространстве, быть едиными, понимать, кто настоящий враг.

Каждый в тылу должен делать все, что может. Донатить обязательно только проверенным людям, ведь немало мошенников.

Мы должны делать общее дело, которое и приведет нас к финальной цели — победе над врагом и завершению войны.