РФ наступает благодаря КАБам, но выход есть: Сергей Флэш об "умных" дронах на фронте, атаках на рассвете и слабости ВСУ

Вспомним как начиналось широкомасштабное вторжение РФ в Украину: многокилометровые колонны российской техники уродливыми бронированными "червями" переползали через границу. Их мастерски жгли и уничтожали ВСУ, отрезая врагу возможности для оперативных маневров. Но за два года "большой" войны ситуация в корне поменялась: ключевое значение на фронте приобрели БПЛА разных типов, и теперь главный вопрос заключается в том, кто эффективнее будет использовать эту технологию.

Как изменят картину боевых действий дроны с машинным зрением, которые уже появляются на фронте? Почему российские КАБы стали проблемой для ВСУ и возможно ли с ними бороться? Как Китай помогает России в технологической гонке на этой войне?

Ответы на эти и другие вопросы в первой части интервью "Телеграфу" дал специалист по связи, радиоэлектронной борьбе и разведке Сергей Бескрестнов с позывным Флэш.

Один дрон на одного солдата

– Сергей, в своем интервью в начале февраля вы говорили, что пройдет еще два-три месяца и у россиян будет по одному FPV-дрону на каждого нашего пехотинца. Время прошло. Этот момент уже наступил?

– Они масштабируют производство, так же, как и мы. Естественно, мы двигаемся параллельно, но у них производства больше, чем у нас. Соответственно, у них FPV больше, чем у нас, поэтому они раньше нас придут к тому, что смогут себе позволить атаковать каждого пехотинца. Да, этот момент еще не настал, но к этому все идет.

Если мы посмотрим российские видео, то раньше практически не было роликов, когда атакуют пехотинцев, а сейчас таких видео все больше и больше. То есть, они себе уже сейчас позволяют потратить FPV на одного солдата (не везде и не всегда, но на некоторых участках фронта).

– А у нас такие возможности есть?

– Конечно. Но мы этого достигнем чуть позже врага. Просто потому, что у них количество производимых FPV больше, чем у нас.

– Они производят больше благодаря тому, что делают это централизовано? Или "гаражная" продукция там тоже используется?

– У них есть несколько производств FPV, которые делают по государственной программе. Они даже выпускаются их со всеми атрибутами СССР типа отметки знака качества и это серийные изделия. Но большинство изделий, так же, как и у нас, производит малый и средний бизнес. Закупают запчасти из Китая и собирают.

То есть, ситуация абсолютно зеркальная: есть некое коммерческое производство, которое начинает собирать FPV, оно рассчитывает на госзаказ, который уже оплачивает Министерство обороны. Производят FPV не военные заводы, а гражданский бизнес. Если говорить о логистике комплектующих, то у них более простой логистический путь для китайских комплектующих. Мы эти комплектующие везем через Польшу, Словакию, а они могут довольно быстро гнать это через параллельный импорт соседних стран.

О дронах с искусственным интеллектом

– Вы говорите о китайских комплектующих в российских дронах. Их зависимость от Китая в этом плане критическая?

– Да, зависимость очень большая. Если мы разберем российский FPV-дрон, то увидим там 100% комплектующих, которые производит Китай. Есть комплектующие, которые можно сделать в РФ, просто покупать в Китае их гораздо дешевле. И пока есть возможность покупать в Китае, никто не будет покупать эти же комплектующие в России, потому что дороже. При этом данные нашей разведки говорят о том, что россияне понимают эти риски и работают над переносом производств комплектующих в Россию, если вдруг Китай их подведет.

– У нас похожая ситуация с зависимостью от Китая?

– Да. И мы тоже думаем над тем, чтобы максимально переносить производство в нашу страну.

– Что из составляющих дронов мы можем делать у себя?

– Пластиковые лопасти, рамы мы можем сделать тут. Производство моторов: можно купить в Китае производственную линию и выпускать моторы здесь. Платы управления, связи и видео мы тоже можем изготавливать локально. Основная сложность — это аккумуляторы. Мы можем собирать сборки для дронов из маленьких аккумуляторов, но сами аккумуляторы производить не умеем. Но эти аккумуляторы можно купить во всех странах мира, их делает не только Китай.

Еще есть проблема в камере. Несмотря на то, что камера простая, все равно это критичный элемент, и чтобы производить камеру — нужно иметь целое производство, небольшой отдельный завод. Но и камеры тоже можно купить в разных странах.

– Сейчас появляется все больше информации о применении на фронте дронов с машинным зрением. Какая ситуация с освоением этой технологии у нас и у врага? Кто выигрывает в этой гонке, и кто ближе к серийному производству?

– Впервые применение ночного машинного зрения мы зафиксировали у них. А эффективное дневное машинное зрение впервые применили мы. И у них, и у нас есть такие разработки, просто дрон с машинным зрением стоит в два раза больше обычного. Поэтому на тех участках фронта, где летают обычные дроны, нет необходимости использовать более дорогой дрон с машинным зрением. Когда на каком-то участке фронта появляются важные цели и объекты (например, важный штаб, закрытый РЭБ), то тогда оправдано применение такого дрона.

– То есть, технология отработанная?

– У нас, как минимум, уже есть два предприятия, которые делают мелкосерийно эти изделия. Со временем их будет применяться все больше и больше.

– Все же будущее за дронами с машинным зрением или оператор в любом случае будет играть ключевую роль?

– Конечно, без оператора мы никак не можем обойтись, потому что довести дрон до цели можно либо по спутниковой навигации, которая на фронтах глушится, либо без оператора дрон можно довести через распознавание каких-то объектов на земле, но это уже не машинное зрение, а искусственный интеллект. То, что мы сейчас в FPV называем машинным зрением, условно работает так: дрон не понимает, что это за цель, мы ему просто показываем набор пикселей и говорим, что вот это цель и ее надо удерживать в прицеле.

А есть системы с полноценным искусственным интеллектом: беспилотник летит и "цепляется" за какие-то наземные фичи типа дорог, трасс, умеет понимать, распознавать, анализировать информацию. Это примерно, как летит крылатая ракета, ориентируясь по наземным снимкам. В российских X-101 такая система есть. Но у нее есть минус: она плохо работает ночью. Поэтому россияне всегда пытаются атаковать нас на рассвете, когда цели более контрастные и заметные даже в видимом спектре.

Но эта система требует более сложных вычислительных ресурсов. Мы к этому пока не пришли даже для дальних БПЛА, которые летают на Россию. Технология существует, тестируется, но серийно ее нет.

"КАБы это наше слабое место"

– В последнее время настоящей проблемой для нас стали российские КАБы. Бороться с этим оружием с помощью средств РЭБ насколько это выполнимая задача?

– Чтобы мы не могли РЭБом (системой радиоэлектронной борьбы. — Ред.) подавлять КАБы (корректируемые авиабомбы. — Ред.), россияне устанавливают в них CRPA-антенну. Дело в том, что КАБ летает только на основе спутниковой навигации. У него нет никаких инерциальных систем. Приемник сигналов спутниковой навигации российского КАБа защищен CRPА-антенной, которая помогает подавлять помехи с земли.

Раньше там стояли CRPА-антенны с четырьмя элементами. Это означало, что если мы по фронту поставим три-четыре источника помех, то можем помешать навигации КАБа. Когда россияне это поняли, то примерно с конца осени 2023-го перешли на восьмиэлементную антенну. Это значит: чтобы РЭБом подавить КАБ, нам нужно иметь семь источников помех на земле.

И, конечно, для нас это очень проблематично, ведь эти источники помех должны стоять там, где летает КАБ, то есть на линии фронта. А никто не потащит дорогой комплекс РЭБ на "ноль", потому что его найдут и уничтожат. При этом надо понимать, что КАБ, если мы на него воздействуем РЭБом, все равно долетит и все равно упадет. Просто он не попадет в цель, но все равно он куда-то прилетит и взорвется.

Против новых КАБов, которые летают на большие расстояния в наши тылы, мы еще можем себе позволить развернуть плотную систему РЭБ. А вот те КАБы (по 500 и 1500 килограммов на основе УМПК), которые летают на близкие расстояния до 7 километров от линии фронта, с ними бороться сложно.

Когда они открыли для себя КАБы, то фактически нащупали наше слабое место. Благодаря КАБам, по сути, и ведется российское наступление. Они просто разносят наши укрепления, а потом спокойно туда заходят.

Помочь могут F-16

– Неужели этому никак нельзя противодействовать?

– Единственная эффективная мера – сбивать самолеты-носители КАБов. Но россияне это предусмотрели: истребитель Су на высоте 10 километров подлетает за 40 километров до линии фронта и сбрасывает КАБ. Сразу после этого самолет резко разворачивается и на полной скорости уходит назад. Они так рассчитали все расстояния, что, если мы выстрелим "Буком" (зенитный ракетный комплекс. — Ред.) или ракетой С-300, то не сможем этот истребитель догнать и поразить.

Единственный вариант, который мы применяем, это подтянуть наши иностранные комплексы, например, Patriot, которые смогут этот уходящий самолет догнать, захватить как цель и уничтожить. Но у нас, к сожалению, таких комплексов немного. Мы уже пару таких Су сбили. Как только мы сбиваем самолет-носитель, сразу уменьшается число КАБов на этом участке фронта. Пилоты РФ банально боятся летать.

Комплексов ПВО мало и мы вынуждены перевозить их по фронтам, и к сожалению, некоторые из них в процессе переезда могут быть поражены противником. Также активно Су, в теории, могут сбивать и истребители F-16 ракетами "воздух-воздух", которые мы ждем. Поэтому F-16 помогли бы нам в этой ситуации.

Либо еще есть вариант — вычислять аэродромы, где стоят эти Су и атаковать их. Но в этом тоже есть проблема, ведь Су улетают дальше, чем работает HIMARS. Россияне тоже понимают, что мы охотимся на их Су, которые умеют сбрасывать КАБы.

– Вопрос, набивший оскомину, но не могу не спросить: почему у нас до сих пор нет своего "Шахеда"? Разговаривал с Юрием Касьяновым, и он уверяет, что проблема не в технологической составляющей, а организационной. Вы с этим согласны?

– У нас есть ряд производств, которые делают крылья формата "Шахедов" на разную дальность. Эти компании готовы масштабировать производство, им просто нужен заказ от государства. Поэтому я считаю, что здесь действительно организационный вопрос.

*Отстает ли Украина в гонке технологий? Какой будет роль роботов на войне уже через год? Лазерное оружие, рои дронов с ИИ – утопия или решения, которые совсем скоро начнут применяться на нуле? Ответы на эти вопросы читайте во второй части интервью.