Хроники вторжения: Дмитрий Маковский из поселка Киевской области рассказал, как в феврале 2022-го оккупанты шли на столицу.

Кадры, снятые во время оккупации Дмитрием Маковским — жителем поселка Иванков, расположенного на половине пути от белорусской границы до Киева, попали среди других любительских видео в документальный фильм Алана Бадоева "Долгие сутки". Он сам вместе с семьей не захотел покидать родной дом, ставший опасным в первые дни полномасштабного вторжения.

Иванков был одним из населенных пунктов, через которые враг пытался добраться до украинской столицы, зайдя в Чернобыльскую зону из Беларуси. Его быстро взяли под контроль и более месяца держали людей в страхе, оставив без электричества и обрезав пути поставок продуктов.

— Мы надеялись, что россияне полязгают железом, да и все, поэтому никак фактически не готовились, — вспоминает в разговоре с "Телеграфом" 50-летний Дмитрий Маковский, работающий помощником лесничего в местном лесхозе. — Под утро 24 февраля 2022 года я проснулся от того, что судорога свела ногу, со мной такое случалось после перенесенного компрессионного перелома, разрыва связок и операции по установлению имплантата. Разбудил жену и она меня принялась спасать — делать массаж. И минут через двадцать над домом очень низко прошли два самолета в сторону Киева. Говорю ей: "Все! Началось!" Позже позвонила сестра, сказала, что война, чтобы мы набрали воды и прятались.

Паники большой не было, подняли дочерей, собрали документы, они с женой спустились в подвал, а я уехал на заправку. Была где-то 5 утра, а Иванков уже не спал, повсюду светились окна, на улицах — движение, на заправках — очереди, потом и в магазинах уже были, весь хлеб раскупили до обеда, остались там только крупы и макароны. Вернулся и решили, что мы никуда не едем, остаемся дома, потому что как все бросить?! Никто из моих домочадцев не протестовал. На работу позвонил, спросил, не собирают ли нас, потому что мы леса вокруг знаем, могли быть полезны военным. Но сказали быть на связи.

Уже на следующий день колонны вражеской техники появились в окрестностях Иванкова. Маршем проходили по объездной дороге и через поселок. По гражданским, как попадались на глаза, оккупанты открывали огонь. В такой ситуации оказался и Дмитрий.

— Еще 24 февраля разошлась весть, что взорвали Иванковский мост, так я на следующий день решил посмотреть, — говорит собеседник. – По дороге встретил односельчан, они заверили, что с мостом все хорошо. Но я уже настроился увидеть своими глазами. Проехал на велосипеде, убедился, что все целое, возвращаюсь и вижу со стороны АЗС поднимается дым, а на клумбе вокруг круговой развязки — воронки от мин. Подъехал поближе и понял, что источник пожара дальше, у пилорамы — там горел автомобиль, рядом еще три и автокран. Телефона не было, чтобы предупредить владельца, так я на всей скорости домой.

Аж тут на меня движется колонна — впереди два "Тигра", дальше еще танки, БТРы, БМД, все с буквой V. А на броне — бойцы росармии с автоматами, пулеметами, на касках георгиевские ленты, на рукавах — серебристый скотч, такие все модные, улыбающиеся. И один пальнул в мою сторону, пуля "легла" в землю где-то в двух метрах от переднего колеса. Дергаться не стал, а ехал себе дальше, будто ничего не произошло, потому что понимал, если остановлюсь, подумают еще, что бросаю гранату, пристрелят. Бросить велосипед и бежать по полю — тоже не вариант. В принципе, хотели бы убить — убили бы, а так испугать пытались.

Но так в эти дни везло не всем. К примеру, роковой стала поездка для семьи Булавенко, отец и сын из которой после эвакуации семей и вернулись в Иванков за собаками, но выбраться уже не смогли.

— Олег — мой ровесник, вместе в садик ходили, учились в разных классах, но общались, праздники отмечали — компания у нас была хорошая, а он сам — веселый человек, — вспоминает односельчанина Дмитрий. — Автомобиль, в котором он ехал вместе с сыном Вадимом, был расстрелян на трассе 25 февраля, тот жив остался, а Олег умер от ранений. Похоронить его смогли только через несколько дней. Хотели на кладбище, но заместитель председателя нашего ОТГ, время от времени наведывавшийся в Иванков, посоветовал не рисковать. Так что мы во дворе Олега устроили временное захоронение. Еще священника нашего расстреляли 27 февраля (речь идет об отце Максиме Козачине. — Ред. ), то я его тело оттаскивал в кювет, чтобы не переехали техникой, потому что забрать тоже дали не сразу.

Знаю, что еще несколько атошников оккупанты тоже убили, и местных ребят еще нескольких забирали, возили их в Бородянку, оттуда в Чернобыль, а потом отпустили, так они в Иванков вынуждены были возвращаться пешком. У нас было много стационарных и мобильных блокпостов, все время проверяли, телефоны просматривались у всех без разбора. Я со своим, когда уже начал снимать происходящее, чуть не попался. Спрятал его в салоне, когда остановили, но они просто осмотрели машину, заглянули в багажник, где у меня лежал пакет с рыбой, который вез знакомому, и отпустили, — добавляет Дмитрий.

Мужчина уточняет, что россияне в Иванкове не жили, но время от времени наведывались и мародерили, и хлеб из местной пекарни разбирали, хотя его и так было мало, а производить было проблематично, потому что в поселке не было электроэнергии. А еще были перебои с водой и связью.

— Оккупанты однажды даже гуманитарку привезли, на камеры раздавали, но брали разве что какие-то неблагонадежные, — говорит Дмитрий. — А так все рассчитывали на свои запасы, потому что в селе каждый выращивает овощи, какую-то живность держит — кур, кроликов. Делились друг с другом, без этого никак. Но думаю, что где-то месяц продержались бы точно, если бы нас не освободили 1 апреля. Россияне накануне за несколько дней постепенно начали отводили технику, и бои были, именно наш поселок не сильно пострадал, а вот леса пожгли вокруг.

Обо всем этом сейчас напоминают только видео, которые я тогда снимал. Показал их коллегам на работе, а потом мне кто-то подсказал, что Алан Бадоев собирает такой материал для фильма. Я прислал и некоторые кадры в него включили – момент как хоронили Олега, как ехал на машине и комментировал, и уже по увольнению эпизод. Увидел уже на премьере, конечно, воспоминания нахлынули, как мы все это пережили, — добавляет мужчина.