Почему Украина должна гордиться итогами 2023 года на фронте: интервью с Евгением Диким, ч. 2

Окончание 2023 года стало для ВСУ менее положительным, а настроения украинцев — менее радужными, чем в конце 2022-го. Не сбылись широко анонсированное контрнаступление украинской армии на юге и деоккупация Бахмута на востоке. Военно-техническая помощь Запада оказалась не столь мощной, как на то рассчитывали в Киеве, а поставки боеприпасов сократились до минимальных. При этом все чаще звучат слова о необходимости мирных переговоров с агрессором и замораживании боевых действий на нынешней линии соприкосновения.

И все же — почему итоги этого года точно нельзя считать провальными и как сделать 2024-й более эффективным в ракурсе отражения российской агрессии.

Эксперт Международного института демократий, экс-командир 2-й роты 24-го батальона "Айдар" Евгений Дикий в беседе с "Телеграфом" объяснил, как значительная часть украинского общества умудрилась просидеть в теплой информационной ванне, почему для ВСУ продвижение вперед — не самое важное и какое соотношение потерь между украинскими и российскими военными.

*Почему ВСУ не удалось дожать врага, почему украинские военные не вышли к админгранице Крыма и почему конец 2023-го мы встречаем в настроениях "всё пропало", читайте в первой части интервью Дикого.

Украинская армия совершила чудо без надежды на успех

— Такое впечатление, что у многих начали открываться глаза на действительность после статьи Залужного в The Economist, которая наделала шума в начале ноября уже этого года…

— Безусловно! Для значительной части украинского, да и западного общества статья эта, похоже, стала холодным душем. Но я не увидел там ничего для себя нового. Тезисы, которые приводил главком (в том числе о том, что мы увязли в позиционной войне, а также о том, что ВСУ нужно для перехода к войне маневренной), были ясны мне не позднее июня сего года.

При том, что сам я сейчас не воюю, но имею отношение к тем, кто воюет. И знаю, что в украинской армии все прекрасно понимали — наступление не будет столь эффективным, как задумывалось изначально. Как по причине отсутствия необходимых ресурсов, так и потому, что "оркам" дали массу времени, чтобы окопаться.

Но настоящим шоком для меня стало, что значительная часть тылового сообщества так оторвана от фронтовых реалий, что до появления этой статьи Залужного пребывала в иллюзиях осени-2022.

То есть, получается, значительная часть украинского общества умудрилась просидеть в теплой, если не сказать — горячей, ванне, чтобы потом получить холодный душ.

— Учитывая то, с каким ресурсом мы шли вперед — и то, чего добились на данный момент, какой можно сделать вывод?

— Я считаю приятной неожиданностью то, чего наша армия добилась с тем ресурсом, каким располагала. Кстати, удивило это не только меня. Бывший главнокомандующий армией США в Европе генерал Бен Ходжес прямо заявлял, что с тем ресурсом, с каким мы в итоге решились пойти вперед, американская армия даже не начала бы наступление.

А украинские военнослужащие наступали всё лето, давили россиян. Да, не смогли их дожать. Но нас хватило на то, чтобы от "линии Суровикина" (которая, на самом деле, состоит из трех линий российской обороны) осталось полторы. То есть мы снесли половину обороны противника. И к следующей весне будем стартовать совсем с других позиций. Вариантов восстановить уничтоженные укрепления у россиян нет.

Не будем забывать и о том, что нам удалось приструнить российский флот в Черном море. Впрочем, это не самые большие наши достижения.

— А что может быть важнее продвижения вперед?

— Куда важнее количество уничтоженных врагов и военной техники. Дело в том, что люди в тылу зачастую считают, будто война — это перемещение линий на карте. На самом деле, суть в другом. А именно — убить как можно больше военных противника, оставшись в живых самому. И в этом смысле для Украины 2023 год — выигрышный.

В первом полугодии, когда мы вели оборону Бахмута, это было очень тяжело. В итоге к концу весны, как известно, россияне захватили то, что осталось от города-крепости. Но сделать это им удалось, лишь буквально завалив наши позиции своими телами. Украинские потери в Бахмуте были в 5—8 раз меньше вражеских. А отступить нам пришлось, потому что невозможно удержать оборону, когда силы противника превосходят примерно в 20 раз. Ни одна другая армия мира не позволила бы себе такие потери. Россияне считают, что могут себе позволить. Ну, ок…

Потом мы перешли в наступление. И даже тогда наши потери были всё время в два-три раза меньше вражеских. А ведь, как правило, именно наступающая сторона теряет в три—пять раз больше, чем обороняющаяся.

По технике потери россиян тоже примерно в пять раз выше, чем у нас. В танках — так точно. Что касается пушек: то, что в начале года было артиллерийскими дуэлями, сейчас уже можно называть охотой. Причем в роли охотников выступаем мы. Украинские воины настолько научились использовать преимущества натовских пушек над советскими, что просто отстреливают вражескую арту.

А в последнее время мы всё чаще начали валить самолеты противника.

Резюмируя: из-за нехватки ресурсов (и человеческих, и по части вооружений, боеприпасов) нам не удалось додавить врага. Но продавили мы его хорошо, потери нанесли значительные.

И то, что украинцы сейчас не пьют кофе в Ялте и имеют немало проблем, вовсе не означает, что у россиян — всё в шоколаде. На самом деле у российской армии сейчас тоже острые проблемы. Фактически те же, что у нас — нехватка "железа" и обученных людей. И ярким подтверждением этого на фронте является ситуация с небольшим селом Крынки.

— Это которое на Левобережье Херсонской области?

— Именно. Под конец этого года на левом берегу Днепра нам удалось не просто захватить плацдарм, но и укрепиться. Создав тем самым серьезную угрозу для россиян. Наученные историей с "кофе в Ялте", мы теперь довольно осторожны в прогнозах, в победных реляциях. В сводках можно прочесть о боях на левом берегу Днепра. Тогда как российские военкоры события там называют боями на Херсонско-Крымском направлении. Так оно, по сути, и есть. От передовых украинских позиций до Перекопа около 70 км. И цена вопроса там — именно Перекоп.

Учитывая, насколько стратегически важен этот наш плацдарм, он для россиян — кость в горле. Противник два месяца не может собрать достаточно сил и средств, чтобы сбросить наших морпехов с тех позиций.

Село Крынки — это всего четыре улицы. Но Путин на недавней пресс-конференции, где говорил о геополитике, переустройстве мира и так далее, — трижды упомянул Крынки. Показательно, не правда ли?

Еще одним показателем того, что под конец года проблемы есть не только у нас, но и у наших врагов, является информационная кампания, которую Россия сейчас активно раскручивает на Западе.

Страна-агрессор очень хочет паузы в войне

— О какой именно кампании идет речь?

— Условно ее суть можно сформулировать как "принуждение к перемирию". Эта кампания базируется на ряде неправдивых месседжей. В стиле: "война зашла в тупик", "обе стороны достигли своего максимума", "теперь, как в Первую мировую, противоборствующие армии закопаются — и фронт годами не будет двигаться, а люди продолжат гибнуть". Это, мягко говоря, неправда. А раскручивается такая история по причине того, что по итогам 2023 года у россиян очень сложная ситуация. Мягко говоря, не лучше, чем у нас.

Страна-агрессор очень хочет паузы в войне. В том числе, чтобы спокойно провести дополнительные волны мобилизации, а не как осенью 2022-го, когда прямо из военкоматов россиян бросали на фронт. Порой даже в гражданском. Теперь же в РФ хотят без аврала сформировать новые части, хоть немного провести их слаживание, а потом уж послать в Украину. Еще одна причина, по которой Кремлю нужна передышка в войне, — дать российской оборонке наклепать больше техники и ракет на смену тем, что мы уничтожаем.

Взять, к примеру, танки. Сейчас оборонка РФ может поставить их на фронт до 70 единиц. Из них 20 — новые машины, а 50 — старые советские, расконсервированные со складов. Мы же за месяц уничтожаем 100—150 вражеских танков. И разница дебета с кредитом с каждым месяцем растет. И постепенно ведет россиян к катастрофе. Если же дать им хотя бы год передышки, это — плюс 70 танков ежемесячно. За год — около 800 машин, которые можно одновременно бросить на фронт.

Та же история — по остальным позициям, за исключением разве что дронов.

— Почему россиянам удается клепать так много беспилотников?

— Потому что клепают массово из гражданских компонентов, которые можно спокойно купить на AliExpress (глобальная виртуальная торговая площадка, где можно покупать товары производителей из КНР. — Ред.). То же самое делаем и мы. Вопрос лишь в том, кто сколько людей может поставить на конвейер. У россиян возможностей куда больше, чем у нас.

Но с другой оборонкой так не работает. Она у россиян имеет множество компонентов, которые не дублируются на гражданском рынке, являются сугубо военными и, соответственно, сейчас в РФ не завозятся.

Поэтому такие проблемы. Поэтому оккупантам так нужна пауза. И чтобы "подырявить" санкции, и чтобы накопить силы и средства. На данный момент темпы уничтожения вояк и военной техники врага нашими войсками намного выше темпов, которыми Россия может восстанавливать данный ресурс. Отсюда и парад "миротворцев" последнего времени.

К сожалению, данная кампания имеет определенный успех, прежде всего, на Западе. Нам же очень важно и самим на это не повестись, и партнерам раскрыть глаза.

И, еще раз акцентирую, мы подводим итоги года более трезво, чем строили надежды на него. При этом причин для печали у нас (по вышеназванным причинам) точно нет. Но должно появиться осознание, что если мы и 2024-й проживем, как делали в 2023-м (расслабившись, начав разводить внутренние дрязги), то проиграем. А если как 2022-й (максимально консолидировавшись) — то победим.