Удары по российским аэродромам вскрыли ряд важных моментов

Удары по российским военным аэродромам, которые произошли 5 декабря под Саратовом и под Рязанью, а 6 декабря в районе Курска, стали возможны, потому что совпали два фактора – было принято соответствующее политическое решение и появились соответствующие технические возможности.

Похоже, у Украины появился либо свой, либо купленный беспилотный аппарат ударного типа (или дрон-камикадзе), который может преодолеть значительное расстояние, пройти (по крайней мере, на начальном этапе) незамеченным российской системой ПВО – и поразить цели.

Если есть такая возможность, подкрепленная политическим решением, – почему бы этого не сделать?

С точки зрения продолжения – тут есть ряд моментов, которые, думаю, прояснятся в ближайшее время.

Первое – насколько развита, совершенна российская система ПВО. Будет ли у россиян возможность сбивать беспилотники, летящие атаковать их аэродромы.

Второе (связано с первым) – насколько совершенным и незаметным является аппарат, который использует Украина.

Третье – вопрос ресурсной базы. Какое количество таких аппаратов может появиться у ВСУ в краткосрочной перспективе.

От этого зависит выбор приоритетных целей. Чтобы существенно снизить потенциал агрессора, интенсивность украинских ударов должна быть не три-пять аппаратов в день, а намного больше. И тут мы, опять же, упираемся в ресурсную базу. Сколько таких дронов у нас есть, сколько можем получить, сколько можем запустить? Если их не так много, то выбираются приоритетные цели, которые носят как военный характер, так и демонстративный, психологический.

Что, например, продемонстрировала атака в начале этой недели? Что объекты в глубине российской территории, в безопасности которых ранее Кремль был абсолютно уверен, на самом деле находятся под угрозой поражения.

И это очень сильный, в том числе, психологический фактор в условиях войны. Украина демонстрирует, что может достать противника и на значительном удалении от собственных границ.

Стратегические бомбардировщики рф постоянно обстреливали территорию Украины и чувствовали себя в абсолютной безопасности. Пуск ракет производился из зон, которые лежат далеко за пределами возможностей украинской ПВО. Из российского (в массе своей) и белорусского (порой) воздушного пространства. Аэродромы базирования находились на очень большом удалении от украинской границы. И российские пилоты были уверены, что им ничего не угрожает. Вылетели, отстрелялись, вернулись, всё хорошо. Типа – с утра отстрелялся, вечером – к жене. Абсолютная безопасность и безнаказанность с перспективой медали и благодарности.

А тут получается, что медаль и благодарность могут быть, но не исключено, что – посмертно. И это уже совсем другая ситуация. Создающая психологическое давление, в том числе, на самих пилотов, российскую власть и российское общество в целом. Ведь любая успешная атака имеет не только военное, но и информационно-психологическое значение. И в условиях затяжной войны можно еще поспорить, что является более приоритетным.

Безусловно, Украина должна наносить максимальный урон противнику. При этом надо понимать масштабы рф, ее ресурсную базу, а также то, что война перешла в затяжной формат. И не существует такого чудо-оружия, которым можно ударить – и война прекратится.

Так что не надо тешить себя ложными надеждами.

Но, конечно, надо радоваться, что у нас появились хорошие образцы оружия, которые достают далеко. Вопрос – сколько его появилось и по каким целям применять.

Соответственно, если мы считаем приоритетным в том числе уничтожение российской инфраструктуры, которая обеспечивает ракетные атаки на Украину и ранее была недоступной, – значит, мы должны делать всё, чтобы таких средств поражения у нас стало как можно больше в краткосрочной перспективе.

И это, среди прочего, очень сильный деморализующий фактор для российских военнослужащих и полугражданских структур, работающих на армию агрессора. К примеру, тех, которые вводят целеуказания (координаты для ракет), сидя, допустим, в красивом офисном здании в Москве или в Ростове. Чтобы даже они стали задумываться о том, что в их офис может "прилететь".