Война не лишила украинцев тяги к прекрасному: как украинские бизнес-леди продвигают яркую обувь далеко за пределы страны

Рынок производства обуви в Украине с началом войны переобулся: теперь в приоритете берцы, военные ботинки, тактические кроссовки. Как держатся производители, заточенные на украинскую дизайнерскую обувь? Об этом "Телеграф" поговорил с основательницами украинского бренда "Хамелеон" Еленой Красношапкой и Лилией Салагацкой.

"Даже дрон умудрились найти и купить в первые недели войны"

– Как вы встретили 24 февраля?

Елена Красношапка: — Мы готовились к весенней коллекции. В начало войны не верили. 24 февраля предупредили своих сотрудников, чтобы оставались дома, берегли себя. Нам с Лилией позвонили знакомые: "Ожидается что-то страшное, приезжайте к нам в Бучу". Первые дни войны мы провели именно там, в Буче. По дороге видели вертолеты, и даже, как один из них подбили. Это было в самом деле страшно. Через четыре дня уехали вместе с друзьями оттуда в западные области Украины. Лилия в Тернопольской области, я во Львов.

А вот соседи друзей, которые отказались ехать с нами, к сожалению… Дня через четыре после нас они тоже решили уезжать. Машину остановили российские военные, двух сыновей и мужа расстреляли в упор. Женщина вышла из машины и попросила: "Убейте и меня, как я теперь буду жить? Мне больше не для чего". Не убили, и не потому, что пожалели. Это еще одна сторона нашей, женской боли в этой войне. Мужа и сыновей похоронить не дали. После освобождения Бучи она вернулась туда, чтобы разыскать тела сыновей и мужа.

Мы не пострадали, но то, что происходило с людьми рядом… Мы в первые дни увидели, что это за война.

– Что делали дальше, как адаптировались?

Елена: — Перечислили деньги сотрудникам, чтобы хватило на первое время.

Потом нам позвонил один из них, сказал, что пошел в ТрО. Я попросила коллег, которые оставались под Киевом, выйти на производство, сшить ему теплую обувь. Так появились первые наши берцы.

– Знаю, что у берцев сложные лекала. Делали их сами?

Елена: Да, сделали во Львове, передали производителям. Потом они еще пару месяцев дорабатывались, потому что для первой пары главным критерием было – теплые.

Лилия Салагацкая: — Лекала для берцев действительно очень сложные. В одной паре – 54 элемента, которые нужно сложить, прошить, правильно соединить с подошвой.

Елена: — Потом нам позвонили партнеры, владельцы производства: "У тебя здесь есть кожа, можно мы ее возьмем, потому что нужно ребят из теробороны обувать?" Я говорю: "Берите все, что нужно".

Но ведь на берцах дело не кончается. Надо было помогать покупать рации, плитоноски и т. д. К нам тогда обращались наши два сотрудника, которые пошли в ТрО, знакомые, клиенты. У Лили два брата на фронте.

Сначала мы помогали своими деньгами, потом бросали клич по друзьям. Но эти ресурсы не бесконечны.

Тогда я вспомнила, что у нас в магазине из новой весенней коллекции пришли готовые белые кеды. Знакомые их забрали в шоуруме и отправили во Львов. Я нахожу во Львове мастерскую, покупаю краски для кожи и рисую на кедах все, что знаю об Украине, и все, что болит. Это были и васильки во ржи, и бьющееся сердце Украины, какие-то месседжи. Опубликовали пост на странице в Instagram, что собираем средства, вот есть такие кеды.

Наши клиенты поддержали нас. Кто покупал обувь, кто донатил. Мы деньги направляли на поддержку военных.

– Сегодня продолжаете заниматься изготовлением обуви?

Лилия: — Сейчас есть кому производить, отрасль перестроилась под военные нужды. Есть целая экосистема волонтерской и бизнес поддержки.

Мы включились в самом начале, когда нужны были лекала, когда могли уехать в Варшаву — найти прорезиненную кожу, специальные утеплители на конопле и все то, чего не хватало. Даже дрон умудрились тогда найти и купить в первые недели войны.

Елена: — Наши партнеры профессионально занялись военной обувью. Львов, Запорожье, Одесса, Харьков. Харьковчанами мы вообще восхищаемся. Они продолжали и во время окружения и сумасшедших обстрелов выполнять все заказы и отправлять их по регионам вовремя.

Мы решили возвращаться в Киев и делать свое. Когда вошли в поезд до Киева, нам проводник сказал: свет не включать, если будет обстрел, ложиться на пол и ползти к выходу, не поднимая головы. В эту ночь произошла некая трансформация. Ты понимаешь, что у тебя тоже есть внутренняя сила, ты не просто хрупкая женщина.

Приехали утром, тащили сумки с вокзала пешком. Вокруг никого, город пуст, только ревут все время сирены.

Решили для себя: чтобы там ни было, нужно работать. Будем искать клиентов.

Лилия: — На самом деле, клиенты уже были. Те, кто жил за границей и кто уехал, хотели нас поддержать. Одни – давайте мы что-нибудь купим или задонатим. Другие писали: "Я убегала в одних кроссовках. Очень хочу что-то яркое и удобное из дому, чтобы как в мирной жизни". Нас это поддерживало и стимулировало.

"Всемирная глобализация порождает очень много хлама"

– С чего в 2014 году начался ваш проект?

Лилия: — Мы — люди кризиса. Как только начинаются глобальные проблемы, у нас толчок – действуем!

Елена: — До 2014 года мы работали в украинском офисе российской IT-компании. Когда начался Майдан, поддерживали его, волонтерили. В то время компания решила свернуть бизнес в Украине, предложили нам переехать в Москву. Мы точно не хотели в россию, поэтому уволились и начали думать, что дальше?

Готовимся увольняться, ищем работу. Захожу к Лиле: "Будем делать обувь. Я это умею".

Я по образованию дизайнер. У меня была мечта создавать обувь, но я получила первый очень негативный опыт работы, разочаровалась и пошла в рекламу.

Лилия приехала из Беларуси, мы познакомились в отделе маркетинга.

Первая наша пара – разноцветные ботинки.

– Почему решили делать именно разноцветные? Наибольший спрос на черные, коричневые, серые…

Елена: — Вот эта серость и бесила. Мы обращали внимание на обувь людей в метро – это была серая масса. Но ведь мы такие крутые! Разноцветье всегда было в украинской культуре.

Лилия: — После Майдана начался бум на все украинское. Мы поняли, что намного интереснее, чем нам самим казалось, и начался спрос на креативное. Сейчас переживаем новую волну самосознания и самоуважения.

– Но ведь это был риск?

Елена: — Авантюра, но она была вдохновляющей. Мы отвлеклись от плохих мыслей и начали вдохновлять других людей. После нас появилось очень много разных обувных мастерских и мастеров.

– Вы помните первую пару, которую продали?

Елена: — Да! Наша экс-коллега из IT-компании пришла к нам: "А можно ли распаровать ботинки, взять один красный и один синий?" — "Нет, как мы их продадим потом?" Мы специально для нее изготовили новую пару – один ботинок красный, другой – синий.

Лилия: — Людям нравится вот эта кастомизация, посредством которой можно донести что-то свое. Нас просили прибавить вышивки, изменить комбинирование цветов. И мы делали это раньше многих мировых брендов. Елена позже, в 2018 году, сотрудничала с Dolce&Gabbana, делала для их клиентов в Украине кастомизацию кедов.

– У вас не было желания развивать свою сеть магазинов, делать не только дизайн, но и собственное производство?

Елена: — Я практически выросла на большом обувном производстве, которым руководил дядя. Мне самой очень хотелось чего-то эксклюзивного, с качественным сервисом, индивидуальным подходом.

Эта всемирная глобализация порождает очень много хлама. Нам хочется делать что-то такое, что дарит настоящие эмоции, что уникально, ценно для человека, не является проходным. А это не про серию, не про много. Мы не хотим отходить от творчества.

Лилия: — И от общения с нашими клиентами. Многих мы знаем лично.

Елена: — Мы иногда изучаем стопу клиента, чтобы подстроить обувь под его нужды. Мы учим ухаживать за кожей, нубуком, текстильными ботинками, кедами. Так как обувь может быть мегакачественной. Но если прийти после дождя, вставить в носок газету и поставить сапоги под батарею, дела не будет.

Лилия: — Моя сестра работает в компании, которая исследовала украинский рынок рекламы. Они определяли, как адаптировать западные рекламные проявления к украинскому рынку. И пришли к выводу, что у нас тяга к эстетике, к живой природе, к позитивному, оптимистическому, прекрасному. И война этого не может изменить.

"Для нас эта война — большая беда. И большое внимание мира"

– Спрос выравнивается по сравнению с довоенным временем?

Елена: — Не сам собой. Каждый бизнес что-то для этого делает. А еще нас, украинцев очень поддерживают в мире.

– Что вы меняли в работе? Может, делали какие-то акции?

Лилия: — После патриотических кедов… Мы участвовали в выставке в Польше, были в Париже.

– Как в столице моды реагировали на украинский бренд?

Елена: — У нас есть меховые туфли, они немного экзотичные, мы их называем антистрессовыми. На них была самая яркая реакция парижан. Но у нас нет цели быть признанными именно в Париже. Он скорее для больших брендов. И не столько обувных, сколько брендов одежды.

– А где Мекка для производителя дизайнерской обуви?

Елена: – Италия. Там такие материалы! Можно найти все, что угодно. Вдохновляться новыми идеями, фактурами. Мы сотрудничаем с подрядчиками, закупаем материалы.

Лилия: — В Испании очень много интересных, крутых брендов.

Елена: — Нас также приглашали партнеры из Австрии. Мы не ездили сами, отправляли обувь. В ответ пришло предложение продавать наши изделия.

Лилия: — Вена удивила, мы не ожидали, что там начнут покупать наши меховые балетки.

Елена: — Они сначала относятся настороженно: А где это сделано? В Украине? Мы не знаем такого бренда. Но реакция потом – ок, это классно. С Украиной таких ассоциаций на обувном рынке, как в Италии, пока нет. Но постепенно они знакомятся с нашими брендами и им нравится. И мы такими маленькими шагами двигаемся вперед.

Для нас эта война — большая беда. И большое внимание мира.

Лилия: – Потом появился маркетплейс shop.brave.ua. Его создало агентство "Банда", то самое, что сделало акцию мирового масштаба brave like ukrainian. В этом маркетплейсе СММ, СЕО — все направлено на то, чтобы западные клиенты ознакомились с украинскими производителями. 5% от продаж каждого товара идет на восстановление Украины и ВСУ. Мы тоже сейчас там представлены.

- Как с начала войны изменилось соотношение заказов из-за границы и из Украины?

Лилия: — До войны доля зарубежных клиентов составила около 20%. Сегодня – 30-35%.

– Почему во время войны люди покупают яркую обувь?

Елена: — Жизнь продолжается, что бы ни было.

Лилия: — Посмотрите на наших военных. Они среди ада находят и выкладывают в соцсети позитивные вещи: животных, танцы, шутки, полевые цветы. Нам нужна радость, мы ее находим и благодаря этому держимся.

- Были заказы во время войны, которые особенно запомнились?

Лилия: — Как только мы написали, что возобновляем работу, последовал шквал сообщений: "Я в вашей обуви эвакуировалась! "Я вышла в них 24 февраля, попала в оккупацию, 10 дней провела в подвале, они такие теплые, я не замерзла". Еще писали: "Я сейчас не буду носить, обую в день Победы!"

– Отключение света сильно бьет по работе? Нашли выход?

Елена: — В магазине теперь всегда есть свечи, а вот на производство отключения влияют. У нас появился генератор, портативные лампы на лбу. Это все немного неприятно, но… ну, ок. Мы не сдаемся.