Люди хотят справедливости здесь и сейчас, но это "игра вдолгую" – глава "департамента войны" ОГП о трибунале и преступлениях россиян (ч. 1)

Уже зарегистрировано почти 117 тысяч военных преступлений, рассказал "Телеграфу" Юрий Белоусов

Каждый украинец фактически является потерпевшим от военных преступлений агрессора и требует сатисфакции. Разрушенные планы, здоровье, жилье, перманентный стресс и постоянная нестабильность — физические и ментальные раны в определенной степени "лечатся" наказанием каждого оккупанта. От российского солдата до президента страны-агрессора.

Руководитель департамента противодействия преступлениям в условиях вооруженного конфликта Офиса генерального прокурора Юрий Белоусов уверен, что кропотливая работа по сбору доказательств и тщательному расследованию даст результат. Не здесь и не сейчас. Не завтра и не через месяц. Дедлайны неуместны: просто делай сегодня то, что должен делать, и трибунал по агрессии точно будет.

В интервью "Телеграфу" Белоусов рассказал о деталях расследований многочисленных зверств врага и поделился сдержанной надеждой — конкретные факты и цифры дают обоснованные ожидания, что военные преступники рано или поздно будут сидеть за решеткой.

Единственный, кто нам мешает, это враг

— Сложная ситуация на фронте, экономические неурядицы, постоянные коррупционные скандалы, к тому же еще и проект закона о мобилизации, в котором больше вопросов, чем ответов. Все это порождает в обществе разочарование, неверие, в том числе и в то, что Украина сможет привлечь к ответственности оккупантов. Ощущаете эту фрустрацию? Но есть ли она лично у вас?

— Начну с реплики о коррупционной составляющей. Когда я работал в другом подразделении еще в относительно мирное время, мы начали привлекать к ответственности наших правоохранителей за пытки, давать информацию об этом в СМИ, и ко мне обратилась коллега из правозащитной организации со словами: "О боже, пытки захлестнули страну!" На что я ответил: "Нет, мы просто начали об этом говорить и писать".

Мне кажется, что с коррупцией сейчас примерно та же ситуация: не было много информации о ней, вроде бы и коррупции не было. А сейчас открыто говорят и пишут, потому и создается впечатление, что коррупция захлестнула страну. К тому же увеличение таких кейсов свидетельствует о доверии обличителей коррупции к правоохранительным органам.

Второй момент — несбывшиеся ожидания. Да, люди устали, потому что рассчитывали, что война скоро закончится, устанавливали какие-то дедлайны победы. Сейчас мы все понимаем, что это может быть надолго.

Есть книга известного психиатра Виктора Франкла "Человек в поисках смысла". Он прошел концлагерь, потерял почти всю свою семью, а после выхода из концлагеря лечил людей от депрессии. Так вот, по его словам, быстрее всего сдавались те, кто устанавливал себе очень четкие дедлайны типа "я здесь на месяц". А выживали те, кто были здесь и сейчас, жили сегодняшним днем, понимая, что это может быть надолго. Эти люди устанавливали себе "маячки" — ориентацию на позитив, который возможен в тех условиях, и не ожидали конкретной даты.

Когда дедлайны не сбываются, возникает общая фрустрация. Я не говорю о том, что сейчас все хорошо в стране, я говорю о том, что люди должны понять: война — это длительное время.

И все это имеет прямое отношение к нашим расследованиям. Люди хотят справедливости – это абсолютно естественные ожидания, и эту справедливость они хотят именно сейчас. А мировой опыт свидетельствует, что это "игра вдолгую". Классический пример — Вторая мировая война: нацистов до сих пор ловят по всему миру.

Мы со своей стороны делаем все возможное, чтобы задокументировать, привлечь к ответственности в тех условиях, которые у нас есть. Могу искренне заверить, что имеем поддержку как внутри страны, так и снаружи, — я не чувствую никакого сопротивления, никакого блокирования нашей работы. Единственный, кто нам мешает, это враг.

Поэтому — да, я верил и верю в то, что мы делаем. Понимаю при этом, что это длительный процесс, но мы привлечем к ответственности тех, кто совершал зверства.

— Подводя итоги работы "департамента войны" за 2023 год, каким словом-двумя охарактеризуете то, что сделано?

— 2023 год с точки зрения нашей работы был легче предыдущего. Потому что в начале мы столкнулись с новой реальностью и не знали, как и что делать, куда бежать: не было людей, которые в этом разбирались, не было структуры, не было стандартов. А сейчас все это есть. Создаются специализированные подразделения полиции, СБУ — формируется полноценная инфраструктура по расследованию военных преступлений.

То есть 2023 год для меня гораздо понятнее, эффективнее, чем год предыдущий. Двумя словами – сдержанная надежда. Надежда на то, что все будет хорошо по этому направлению и дальше.

Американское расследование российских военных преступлений – сигнал для многих стран

— Сколько в общей сложности установлено жертв военных преступлений и совершивших их преступников? Сколько установленных окупантов-преступников?

— Начну с зарегистрированных военных преступлений — это почти 117 тысяч. Если говорим о результатах, то на сегодня имеем 470 подозреваемых, 316 обвинительных актов в судах, 73 приговора.

Кроме того, в так называемом магистральном деле, в котором объединены преступления посягательства на территориальную целостность и преступление агрессии, есть 684 подозреваемых и уже 138 приговоров. Приговоры именно за преступление агрессии пока заочные, но, повторюсь, все это вопрос времени.

Что касается пострадавших, то здесь ситуация сложнее, потому что в широком смысле все население пострадало, каждый из нас — жертва агрессии. А если речь идет именно о военных преступлениях, то потерпевших по этим делам уже насчитывается сотни тысяч.

Только в одном Мариуполе — десятки тысяч убитых, общее количество погибших мы узнаем после освобождения наших территорий.

А кроме погибших — десятки тысяч замученных, депортированных, украинцев, потерявших свое жилье и имущество.

— Можете назвать количество оккупантов, которые у нас есть физически?

— Наверное, нет. У нас есть лагерь для них, там постоянно идет движение, поэтому любая цифра будет устаревшей.

Единственное, что могу сказать: те оккупанты, которые совершили тяжкие военные преступления — сексуальное насилие, убийство, пытки, — будут отбывать наказание здесь, на обмен они не идут.

Мы исходим из того, что солдат РФ, находящийся в Украине и не совершающий преступления, имеет шанс вернуться домой. Если он совершает тяжкие преступления, то будет отбывать у нас наказание вплоть до пожизненного лишения свободы.

Вообще, в этой сложной системе, связанной с обменом, Офис генпрокурора вместе с Нацполицией и СБУ проверяет всех военнопленных на причастность к военным преступлениям. Устанавливаем, о каком именно преступлении идет речь. Если российский солдат совершил не тяжкое преступление, например, воровство, то он потенциально может быть обменен, ведь нам нужно возвращать и наших людей, которых держат в плену.

— Приведите конкретные факты и красноречивые цифры, которые дают обоснованные надежды, что военные преступники рано или поздно будут сидеть за решеткой?

– Сейчас период накопительного эффекта – мы собираем, собираем, собираем доказательства, а потом они начинают "выстреливать". Уже мы видим ордера на арест от Международного уголовного суда (МУС).

Сотрудничество с МУС очень плодотворно, и я уверен, что уже скоро, в этом году, будут определенные результаты. С высокой вероятностью это будет, потому что Украина сделала все должное, чтобы были дальнейшие движения.

Также Украина двигается в направлении создания специального трибунала по агрессии, продвигает необходимость создания трибунала на всех платформах и хочет создать такой трибунал, который будет признан в мире. Около 40 стран поддерживают эту идею, идет постоянная огромная работа по этому направлению.

Знаете, у меня по вопросу создания трибунала есть постоянная ассоциация с историей о "Леопардах" и F16: "Никогда, вообще никогда эти "Леопарды" и самолеты мы Украине не дадим!" Прошло время – дали. Так же и с международным правом. Оно довольно ригидное, заскорузлое, и именно Украина является движущей силой перемен.

Поэтому я уверен, что специальный трибунал будет и весь мир увидит агрессора на скамье подсудимых. Могу заверить наших граждан, что справедливость неотвратима! Просто это вопрос времени.

А главная задача прокуроров – не сидеть и страдать "ой-ой-ой, когда же военные преступники попадут в наши руки", а методично собирать все материалы. Поэтому систематизируем, формируем качественные производства, которые нам не стыдно показать любой стране мира.

Объем данных настолько велик, что главное — скрупулезно собирать. 470 подозреваемых — это те оккупанты, по которым мы уже собрали доказательства, уверены на 90%, что именно эти лица совершили военное преступление. Когда мы уверены на 100%, то направляем обвинительный акт в суд. А тех окупантов, по которым мы работаем, по которым у нас есть доказательства считать, что они могут быть причастны, — десятки тысяч! Этот огромный массив данных по российским вооруженным силам, разведке, многочисленным частным компаниям, политикам находится в поле зрения наших правоохранителей.

— Еще ряд стран, включая США, проводят свои расследования в отношении российских преступников. Так надежда не только на МУС?

— Да, уже последовали первые видимые результаты нашего сотрудничества с иностранными партнерами. Недавно США объявили о четырех подозреваемых российских военнослужащих, причастных к совершению военных преступлений в Украине. Это фактически наше производство в том числе: американские друзья собирали доказательства в тесном сотрудничестве с нами. Мы могли спокойно направить дела в суд по этим оккупантам у нас, но понимаем, что лучше привлекать другие страны к процессу привлечения к ответственности российских военных преступников.

Начало американского расследования — сигнал для других стран, которые не хотели быть первыми или имели какие-то предубеждения. Для тех стран, которые уже начали производство, это тоже сигнал.

Недавно Германия установила личности россиян, подозреваемых в целенаправленных обстрелах мирных жителей Гостомеля Киевской области, среди которых был и гражданин ФРГ. Финские коллеги также активно подключились к расследованиям.

— Работа с финнами — это по задержанию в Финляндии боевика банды "Русич" Петровского за военные преступления в Украине?

— Да. Мы постоянно сотрудничаем с финскими коллегами. И их решение об открытии расследования по Петровскому во многом опиралось именно на результаты нашего сотрудничества, мы предоставили им все доказательства, и сейчас обеспечиваем их всей необходимой доказательной информацией.

МУС получит показания боевика ЧВК "Редут" Саликова

— Расскажите, как долго Офис генпрокурора сотрудничал с бывшим "грушником", боевиком ЧВК "Редут" Игорем Саликовым, заявившим МУС о готовности свидетельствовать о российских преступлениях, совершенных в Украине. Является ли кейс Саликова уникальным для украинских правоохранительных органов и МУС?

— Саликов — это только один из примеров. Этот кейс уникален только тем, что стал публичным и известным, а таких "саликовых" очень много. Собираем от них информацию, то есть параллельно ведется большое количество разработок.

С Саликовым конкретно работали прокуроры. Ситуация там была непростая, но главное, что он в Гааге, в безопасности и готов давать показания.

В целом, это работа не только Офиса генпрокурора, но и органов досудебного расследования, нашей разведки, которая работает в этом плане по полной. Все мы видели вертолет, который прилетел в Украину благодаря спецоперации ГУР.

Вообще, институт разоблачителей очень важен, потому что нет более ценного свидетеля, чем человек из системы: он знает всех и вся, всю механику системы. А в РФ много людей, которые понимают, что их страна идет "не туда", эти люди пытаются как-то спрыгнуть с этого "корабля" и сообщить о том, что там происходит.

— Эти обличители будут отвечать за преступления, которые сами совершили?

— А это сложный вопрос. И на него нет однозначного ответа. Потому что будет учитываться, что именно совершено этим человеком, и те показания, которые дал этот человек. То есть речь о сопоставлении, о балансе между совершенным преступлением и пользой от предоставленной информации.

Как правило, многие из тех, кто идет на такой шаг, готовы нести ответственность, потому что не могут с этим жить. Безусловно, показания учитываются как смягчающее обстоятельство.

— Нидерландские СМИ со ссылкой на информацию от Саликова писали об операциях под "чужим флагом", депортации украинских детей, казни гражданских… Это те материалы, которые уже есть у вас?

— Да, безусловно. Что именно сообщали наши нидерландские коллеги, я не знаю, у них свое расследование ведется, но с учетом того, что мы с Саликовым работали около полугода, достаточно много информации.

Трибунал по агрессии, который не удовлетворит украинцев, нам не нужен

— Насколько важна работа Международного центра по преследованию за преступления агрессии (ICPA) в Гааге в контексте создания спецтрибунала?

— Работа Международного центра по преследованию за преступление агрессии в Гааге связана именно с созданием специального трибунала по агрессии. Уникальность ICPA в том, что прокуроры уже формируют обвинительный акт, еще не имея самого суда.

Работа по сбору материалов в Международном центре ведется активно. Если бы там не работали мои подчиненные, то я бы, может, и не говорил настолько уверенно. Они там вместе с прокурорами международного направления и представителями Службы безопасности Украины методически координируют работу целого ряда стран.

Нет никаких сомнений, что работа будет доведена до конца. Возможно, в первом квартале этого года уже будут какие-либо конкретные результаты. Но пока нет еще самого суда.

Уверен, что когда трибунал будет создан, то обвинительный акт будет точно готов. И будет только механизм передачи без задержек.

— Какой формат трибунала рассматривается как наиболее вероятный?

— Рассматривается несколько вариантов. Какой из них будет доминирующим – не знаю. Единственное, что Украина подчеркивает, это не должен быть трибунал, построенный на украинском законодательстве. Он должен быть создан в таком формате, который удовлетворит украинское общество, он должен привлечь к ответственности высшее военно-политическое руководство страны-агрессора. А трибунал, который не удовлетворит украинцев, нам не нужен.

*О застенках, в которых держат украинцев, о гражданских заложниках РФ, о жертвах сексуального насилия со стороны оккупантов, а также о неотвратимости наказания для пособников агрессора читайте во второй части интервью Юрия Белоусова.