Россияне забрасывают фронт "мясом" - их не жалко: военные рассказали, какой ад творится под Бахмутом

На Донбассе сейчас ведутся тяжелые упорные бои, но особо тяжелая ситуация – под Бахмутом и Соледаром.

Таким мнением с изданием "Новинарня" поделилась Ирина Рыбакова, пресс-офицер 93-ей отдельной механизированной бригады "Холодный Яр".

"Ад – это Бахмут и Соледарь. Больше всего достается пехоте. Холодноярцы держат эти города ценой сверхусилий. Но и невероятного героизма маловато, когда не хватает боеприпасов", — уверена пресс-офицер.

По мнению Рыбаковой, арифметика боев пока что не утешительна для ВСУ: на один украинский снаряд приходится по 10-15 российских.

При этом личного состава у нас гораздо меньше, чем боеприпасов и техники.

"Кстати, технику россияне здесь в отличие от Изюмского направления почти не применяют – отправляют вперед штурмовые группы. Их не жалко, и их отправляют в бой одна за другой. Их крошат-крошат, но всех удержать невозможно. Реально орки – их огромное количество", — отмечает Рыбакова.

В настоящее время Ирина водит журналистские группы на условную "вторую" линию – к артиллеристам или минометчикам.

На передовую – ни ногой, там очень опасно: пехотинцы передвигаются только ночью, так же в темноте заносят себе пищу и воду.

Также пехота пока что не может позволить себе буржуйку, потому что сразу увидят враги и начнут обстрел. Немного греют руки над окопными свечами и варят порошковый суп на газовых баллончиках.

Также пресс-офицер с грустью отмечает, что их бригада, одна из самых боеспособных в армии, несет потери в том числе и из-за постоянных обстрелов.

"Недавно познакомилась с зенитчиком, завозили им какую-то волонтерскую передачу, договорились сделать у них несколько снимков. Я ему звонила, он не отвечал, а потом сказали, что они сгорели", — рассказывает пресс-офицер.

По ее словам, машина зенитчиков находилась возле въезда в город, и по ней ударили "кассетками". Находившиеся в машине боеприпасы начали детонировать, и воины в ней сгорели заживо.

Еще один опасный случай, уже с участием самой Ирины, произошел во время выполнения задания по съемке подбитой российской техники: она сумела спрятаться в укрытии в двумя бойцами, и один из них остался в живых только благодаря тому, что пытался сделать снимок обстрела, и наклонил голову.

"Один сержант снимал себя на камеру, наклонил голову, и это его спасло от осколка, но он контужен, и в его телефоне видна вспышка прямо на бруствере", — делится пресс-офицер.

Рыбакова отмечает: бригада мощная, но ее нужно восстановить после потерь.

"Так много потерь у нас… Снимаешь какого-нибудь мальчика, а через несколько дней узнаешь, что он погиб. Это и есть, вероятно, тот геноцид, о котором говорят. Обычно подразумевают гражданских. Но ведь нужно понимать, что пол страны воюют или привлечены как волонтеры, что семьи ждут. Когда убивают наших воинов, даже если ты их не знаешь, ты видишь их фотографии: молодые, у них должны быть семьи, дети, будущее. Они должны жить, работать, а они пали за Украину. Почему этот человек погиб в 22 года? Или в 30. Или в 45", – Ирина задает вопросы, на которые ни у кого нет ответа.

Еще один случай геноцида, по ее словам, — когда россияне отрезают нашим пленным половые органы.

"Это тоже геноцид, они просто хотят, чтобы мы перестали существовать, не размножались", — уверена Ирина Рыбакова.

По ее мнению, всем нам еще долго придется "разгребать" эту войну – и тем, кто участвовал в боевых действиях, и гражданским, у которых будут свои травмы от сирен, обстрелов и страха, что во время купания в ванной может случиться "прилет".

В то же время пресс-офицер "холодноярцев" видит и позитивные моменты в происходящем – в том, что украинцы объединились.

"Самый свет в том, что нам очень помогают люди, и что мы так объединились с началом этой фазы войныж, Когда каждый занимается чужой бедой: забирают кошек, собак, устраивают переселенцев… Когда волонтеры уговаривают упрямых и часто пророссийских бабок эвакуироваться. И это… умиляет очень", — считает Ирина Рыбакова.

Напомним, ранее в сети показали мощные фото, отображающие ситуацию под Бахмутом.