Надежда на чудо: большая семья сбежала с Донбасса от "русского мира" и просит спасти скот

Перебравшись на Полтавщину, семья из 16 человек начинает жизнь заново. Сейчас ее самая забота — вывезти из прифронтовой зоны свою мини-ферму. После нескольких дней поисков перевозчик нашелся и даже взял на себя половину стоимости перевозки. Остальные — 30 тысяч гривен — семья должна где-то найти

Мой звонок застал Елену Кириченко в огороде.

— Как раз сажаю кабачки. Может, еще вырастут. А новые соседи все несут и несут посадочный материал: то картошку, то рассаду — слышу в трубке бодрый голос.

Елена Кириченко человек в Сергеевке недавно Гадяцкого, а теперь Миргородского района новый. Но не случайный.

— Прежде чем вывозить свою большую семью из-под обстрелов, я поинтересовалась у Гугла, какая успешная община в Полтавской области, и он выдал мне публикацию о Сергеевской ТО, — рассказывает моя собеседница. — Связалась со специалистом Центра предоставления административных услуг Ириной Гринь, и она сказала, что в селе остался всего один пустой дом с не засаженным огородом, в который можно заселиться. Мы поняли, что этот дом ждал нас все эти три месяца, пока идет война.

А семейка у Кириченко немаленькая, шестнадцать человек: дедушка с бабушкой, Татьяна Александровна и Валерий Федорович, их три дочери, старшая из которых Елена, и сын (он, правда, остался дома). И у каждого из них дети в общей сложности девять. Самым маленьким по два годика.

— Именно первого июня, в Международный день защиты детей, мы их и спасли от наступления русского мира, — в голосе Елены появляются тревожные нотки. — В этот день мы эвакуировались из своего родного села Марковое Константиновского района Донецкой области в Сергеевку, проехав 650 километров. Но у нас там осталось 18 коров и два быка. За ними болит душа.

Готовились переждать войну в подвале, потому начали вырезать телят

Среди самого необходимого, что семья переселенцев взяла с собой на новое место — мотоблок, поливочные шланги и доильный аппарат. Уже из этого можно заключить, что перебирались они на Полтавщину всерьез и надолго. И что надеялись только на свои руки.

— Мы жили на том, что перерабатывали молоко в сметану, сыр мягкий и твердый, и торговали этим на рынке, — рассказывает 42-летняя Елена, поставив на паузу посадку кабачков. — Арендовали небольшой киоск, и отец каждый день возил маму с товаром в город на своих стареньких "Жигулях"-комби. У нас было много постоянных покупателей. До сих пор кто не знает о нашем переезде звонят, чтобы заказать молочную продукцию. При этом рассказывают, что дорога к рынку уже заминирована.

Елена, мать-одиночка (отец ее 15-летнего сына давно пропал без вести), работая помощником воспитателя в детском саду, держала одну корову. Ее младшая сестра Анастасия, вдова с тремя малолетними детьми, справлялась с четырьмя и еще быком. Самое же большое стадо было у средней сестры Олеси и ее мужа, у которого инвалидность по зрению. Они и перерабатывали молоко.

— Эвакуацию мы откладывали до последнего, — продолжает Елена. — Срываться с насиженного места всегда сложно, а тем более в нашей ситуации. Куда было ехать с такой кучей детей и с такой кучей скота? Самым депрессивным был март. "Кому мы и где нужны?" — спрашивали сами себя. "Никому и нигде" — сами себе отвечали. Тогда и решили, что переждем войну в подвале, если уж будут сильно стрелять. Начали вырезать телят, делать тушевку – на случай, если не сможем готовить. Жарили и закручивали в банки лук с морковью – чтобы были овощи к мясу. Запаслись мукой, макаронами, крупами, сахаром… Между тем, как только разрешила погода, засадили огороды. Надеялись, как-нибудь минует. А оно приближалось: разрывы снарядов ложились все ближе. Географическое расположение Маркова очень невыгодно в военное время, потому что находится примерно в тридцати километрах от нескольких важных городов: Краматорска, Константиновки, Дружковки, Лимана, Бахмута. И если бы их заняли оккупанты, то наше село попало бы в котел, выбраться из которого было бы уже невозможно. Не хотелось оказаться в оккупации. Мы родились украинцами и жить под прессом врага не смогли бы.

Но больше всего семья фермеров боялась видеть мучения животных. В один из дней в их деревне исчез газ. Но это еще не было крахом: люди начали готовить на улице, установив печки-ракеты. Так прожили три недели. А потом исчез свет. Нет света – наносы не качают воду, и нет возможности напоить коров. Без воды они не выживут. А что будет зимой с кормами? Ведь фермер, которому крестьяне отдали земельные паи, в этом году не смог засеять все свои площади. То есть, не сможет рассчитаться с пайщиками зерном и сеном. Стадо пришлось бы вырезать. Но уже весной было страшно выгнать его на выпас из-за обстрелов.

Всю предыдущую жизнь поместили в грузовик

Окончательное решение созрело очень быстро — буквально после ночи, проведенной в подвале. Выйдя оттуда утром и увидев неподалеку воронку глубиной до восьми метров, Елена приняла решение выезжать из опасного места как можно скорее. Да и холодное сырое помещение, понятное дело, не лучший вариант для проживания, особенно для детей.

— Если бы вдруг кто-то подхватил воспаление легких, скорая к нам в село не приехала бы при нынешней ситуации, — вздыхает Елена. — Поэтому я сразу связалась с местной волонтерской группой "Все будет хорошо" и попросила нас вывезти. Там очень хорошие девочки работают, Кристина и Наташа. Они нашли для нас грузовик и микроавтобус, а также спонсоров, заплативших за горючее. На сборы у нас было два дня. Прежде всего, отдали людям телочку, раздали кур, а коров отогнали к молодому фермеру в соседнее село, в трех километрах от нашего. У Димы у самого восемнадцать коров, но он согласился взять под присмотр еще столько же наших.

Семья выезжала под обстрелами, убегая подальше от линии разграничения.

— Полтавщина меня давно привлекала. Здесь Диканька, Великие Сорочинцы, семейное имение Гоголя… – говорит Елена. — И мы еще ни разу не пожалели, что выбрали это место. Сергеевка — очень красивая, живописная деревня. И здесь очень приветливые люди. Представляете, мы приехали почти в полночь, но, несмотря на такое позднее время, Артур, хозяин дома, куда мы заселились, организовал соседей, и они помогали нам разгружать наше зерно. Брали с собой как немного — из одной хаты стиральную машину, из другой — холодильник, с третьей — телевизор, а на большой грузовик всего накопилось… Всю свою предыдущую жизнь, можно сказать, поместили в него. В Донецкой области у нас осталось пять домов. В моем только ремонт сделали, только окна большие пластмассовые поставили… Кто знает, уцелеет ли все то… Да, может, хоть на огороде что-нибудь уродит, люди соберут. Мы всегда со всеми делились тем, что имели. А теперь стыдно, когда кто-то нам предлагает. И когда слышим слово беженцы, не сразу доходит, что оно нас касается.

Местные с первого дня взяли большую семью внутренних переселенцев под свою опеку: начали сносить в дом, кто чем богат. Община выделила бесплатно муку, масло, сахар. Подвела газ и установила электросчетчик, потому что дом пять лет простаивал.

— Дом хоть и большой, но на нашу навалу мал, — жалуется Елена. — Да и до ума его надо еще приводить. В первую очередь, пену задуть в трещины, пошедшие по стенам. Но это не страшно – в нашей семье все мужчины мастеровитые. Хуже, что сарай здесь развалился, придется строить заново, потому что нужно где-то скот держать. Все равно мы решили покупать эту усадьбу. Хозяин согласился продать ее в рассрочку. А потом подыскали еще одну. Она более дорогая, зато в лучшем состоянии. Общество специально выделило нам микроавтобус, чтобы мы могли объездить село и выбрать себе понравившееся нам жилье.

Но о чем бы ни говорила Елена, ее разговор все равно сводится к покинутым на Донетчине коровам.

— Все они породы Украинской красной степной. Молоко у них очень вкусное, даже сладкое. Пока почти все тельные. Не представляю, как их можно вырезать, — голос женщины начинает звучать от слез. — Но, должно быть, придется. Фермер Дима чуть ли не ежедневно звонит, просит вывезти хотя бы младших. Старших, говорит, пустит под нож. Животные в зоне боевых действий никому не нужны, потому что люди сами не знают, что с ними завтра будет. Все за бесценок распродают. Продав мясо одной убитой коровы, можно выторговать разве три тысячи гривен. Живая корова стоит всего десять. А чтобы в Сергеевке купить, нужно тысяч двадцать-тридцать.

Руководство Сергеевской общины все эти дни активно искало перевозчиков, которые согласились бы забрать мини-ферму семьи Кириченко из-под Краматорска. В общине всячески способствуют развитию молочного животноводства и будут рады пополнению поголовья. Достаточно сказать, что в селе уже несколько лет действует молокоперерабатывающий цех, который принимает сырье от населения по рыночной цене. Кроме того, владельцы семейных мини-ферм получают ощутимые дотации на каждую корову, если их пять и больше, компенсации за приобретение доильных аппаратов и строительство коровников. И вот во вторник, 14 июня, специалист Центра предоставления административных услуг Ирина Гринь позвонила мне, чтобы сообщить радостную новость:

— Всеукраинская ассоциация общин выделяет транспорт. Сказали, прицеп будет двухэтажный, так что за один раз удастся увезти все стадо. Мы связались с Краматорской территориальной общиной, попросили их подготовить справку, что животные принадлежат семье Кириченко, и сами такую же сделали, указав, что коровы перемещаются в нашу общину. Договорились также с владельцем большого пустующего сарая в Сергеевке. Он заверил, что на первых порах не будет брать платы за аренду с переселенцев. И сарай тот так удобно расположен – на берегу реки, всего в пяти минутах ходьбы от дома наших новых жителей. А Всеукраинская ассоциация общин взяла на себя половину расходов на перевозку – 30 тысяч гривен. Но столько же семья Кириченко должна заплатить сама или найти для этого спонсоров. После покупки жилья у них нет такой суммы. Вы не знаете, к кому обратиться?

Я пообещала указать номер банковского счета Елены Кириченко в этой публикации в надежде, что откликнутся хорошие люди и скинутся копейкой.

— Мы так мечтаем видеть на здешних лугах, где пасутся много коров, и своих кормилиц! — Улыбается собственным желанием Елена. — Каждый день вскакиваем в пять утра, потому что это привычка, выработанная годами. В пять утра мы уже начинали дойку. А теперь папа, лишенный традиционной работы, отправляется ни на свет, ни на звезду на реку с удочкой. Когда он впервые вернулся домой с уловом, мы на радостях наварили похлебку, на которую пригласили и новых соседей. Затем стали сушить рыбу. Не пропадем! Сегодня сестра уже стажируется в кондитерском цехе, который община собирается вот-вот открыть. Я тоже кондитер, у меня было свое дело — пекла торты на заказ. Могу и здесь на этом зарабатывать. В нашей семье нет бездельников, мы всегда рассчитывали только сами на себя. А если удастся перевезти еще и наш скот, то поверим еще в одно чудо. Чудеса делают люди – добрые и искренние – которые вокруг нас. Одни помогли нам выехать из зоны боевых действий, другие приняли нас со всей душой на новом месте. Третьи без колебаний согласились спасать наше стадо. Четвертые, надеюсь, проявят благотворительность. Да и природа дает нам хорошие знаки. В неизвестный для нас путь мы отправлялись под дождь. Под дождь разгружались в Сергеевке. А вот вижу аиста, спустившегося на огород…

Связаться с Еленой Кириченко можно по номеру телефона 099-269-08-41. Номер ее счета в Сбербанке 5167 8032 2660 1560. Прием средств будет закрыт, как только на него поступит необходимая сумма. Об этом мы сразу сообщим.

Материал подготовлен в рамках проекта "Модернизация системы социальной поддержки населения Украины", реализуемого Минсоцполитикой Украины при поддержке Всемирного банка.