"Я реально видел свою смерть": откровенная история морпеха об аде Мариуполя, плене и Победе

25-летний морской пехотинец Глеб Стрижко из Полтавы, защищая Мариуполь, получил тяжелые травмы и оказался в плену. Сегодня он восстанавливается в Полтавской областной больнице. Говорит, Украину не победить, ведь мы сражаемся за собственную свободу, а орки этого не могут понять, потому что у них ее не существует.

"Два раза за час выжил там, где точно должен был умереть"

Было 10 апреля. Длился 46-й день войны. Командир отделения старший матрос Глеб Стрижко вместе со своим подразделением морской пехоты держал оборону на Мариупольском металлургическом комбинате имени Ильича.

— Парадокс ситуации заключался в том, что путин пришел денацифицировать Украину, а наши военные давали отпор его армии с предприятия, которое до сих пор называлось именем "вождя пролетариата", — улыбается мой симпатичный собеседник, лежа на больничной койке. — Мне нужно было спуститься с третьего на первый этаж. И как только я вышел на лестничную площадку, сразу попал в прицел дула вражеского танка. Все произошло за доли секунды. Я реально увидел свою смерть и даже успел подумать: "Да вот как она выглядит". Дальше меня ослепил огонь и я полетел вниз. Казалось, до первого этажа летел часа два. А вместе со мной летела разбитая на куски несущая стена.

Обломки кирпича и бетона завалили молодого командира с головой. Хорошо, что при нем была рация.

– От вспышки у меня закипели глаза, поэтому я не мог их раскрыть и подумал, что потерял зрение, – продолжает Глеб. — Знал, что от таких вспышек на близком расстоянии у ребят отслаивается сетчатка или лопаются глаза. Но, услышав, что меня вызывают по рации, я понял, что остался жив. Давай тогда кричать, чтобы собратья ориентировались, где я. У меня сильно болели нижняя челюсть и таз, но сознания я не терял. Меня достали из-под завала и уложили рядом. А потом один парень подошел и говорит: "Давай я тебя перетащу в другое место". И сделал это довольно вовремя, потому что в это место попала бомба. Двое наших, находившихся там, погибли. Увидев это, мой спаситель сказал: "Теперь ты будешь жить! Потому что дважды за час выжил там, где точно должен был умереть".

Глеба транспортировали в госпиталь металлургического комбината (предприятие до уничтожения было городом в городе). Несмотря на полученные тяжелые травмы, он не потерял сознания. Говорит, это благодаря специальной военной подготовке, из которой запомнил, что в критическом состоянии потерпевший должен все время разговаривать.

К сожалению, там ему ничем не могли помочь. И чтобы спасти жизнь морпеху, отправили через Красный Крест во временно оккупированную Сартану, потому что на тот момент Мариуполь находился в окружении и на украинскую территорию дорога была закрыта.

"В донецкой больнице санитарки отказывались кормить лежачих, а врачи просто хлопали по плечу и советовали держаться"

В маленькой Сартане военному с серьезными травмами тоже не могли ничем помочь. Глеба вместе с двенадцатью ранеными собратьями (самым тяжелым был он и еще один) отвезли сначала в Новоазовск, а оттуда — в Донецк.

— В Новоазовске меня сначала отказывались даже обследовать, потому что я говорю по-украински. Потом повезли на рентген, однако его результатов не сообщили, — продолжает рассказ Глеб Стрижко. — В Донецке отношение к украинским военным было не лучше. Меня только хлопали по плечу и говорили: "Держись, парень. У тебя сломанный таз. А окулиста и стоматолога у нас нет". Обезболивающие препараты, которые мне кололи, не помогали.

Первые три дня Глеб лежал на узкой кушетке в коридоре. Поскольку у него был размозжен таз, его ноги разъезжались и падали на пол. Это было очень больно. И ему часто приходилось просить ходячих вернуть конечности на кушетку. Как-то мимо проходил врач, к которому Глеб обратился с традиционной просьбой. Удивительно, но тот проявил к нему интерес и даже позвал челюстно-лицевого хирурга. Тот стабилизировал преломленную челюсть.

— Наверное, персонал не верил в то, что мы выживем, поэтому нас кормили кое-как, — вспоминает пережитое мой собеседник. – Из-за переломанной челюсти я не мог сам есть, а санитарки могли кормить меня с ложки, а могли не кормить. Кроме меня был еще один раненый, с простреленными руками, который не мог самостоятельно есть. Так нам вечером могли дать, например, 7-8 ложек манки с двумя кусочками хлеба. Счастьем было получить три кусочка. Было развезут еду, поставят на тумбочку, а через два часа заберут целой. Потому что у той санитарки, которая была на смене и должна нас кормить, погиб сын в российско-украинской войне. Многие из медперсонала в оккупированном Донецке в силу отсутствия критического мышления и элементарной культуры или просто малообразованности переносят свои личные обиды на раненых украинских военных.

"На обмен меня с раздробленным тазом оккупанты везли в кузове "Урала"

Так наступило 27 апреля. Группу украинских военных, находившихся на лечении, в этот день отправили в тюрьму. Из 20 человек только Глеба Стрижка вынесли на носилках. Ноши поставили в проходе автобуса. "Мы этого не можем принять", — озадаченные сотрудники пенитенциарного заведения, которым привезли пленных, отказались забирать Глеба. Военные, охранявшие выписанных из больницы бойцов, вынуждены были погрузить немощного морпеха в скорую и везти в Таганрог Ростовской области. А уже оттуда на следующий день был доставлен самолетом в Крым. Самолет был полностью загружен нашими солдатами.

— Мне не дает покоя, что сейчас с теми ребятами-морпехами, которых нас вместе вывозили из комбината Ильича, которые остались в донецкой тюрьме, — вздыхает Глеб. — Свою задачу вижу в том, чтобы сделать максимальную огласку этой ситуации и вытащить их оттуда. Наши пленные находятся по тюрьмам и больницам на временно оккупированных территориях Донецкой и Луганской областей, в Крыму, Таганроге. Я буду прилагать максимальные усилия для их возвращения.

— А как тебе самому удалось выбраться из этого ада?

– В плену все много говорят, – едва улыбается молодой человек. — И допросов много, и журналистов. На одном из видео, отснятом российскими телевизионщиками, появившемся на сепарском телеграмм-канале, друзья увидели мое "интервью", ставшее для них сигналом, что я жив. А ведь практически полмесяца никто из родных и близких не знал, где я и что со мной (мой телефон остался где-то под завалами в Мариуполе). Собратья отправляли родителям единичные смс-ки, что жив. Для того, чтобы вытащить меня из плена и чтобы я не отправился в тюрьму лет на 5-10, подключилось много людей. Впоследствии я узнал, что моя мама была на постоянной связи с вице-премьер-министром — министром по реинтеграции временно оккупированных территорий Украины Ириной Верещук. Так я попал в обменный список. Хотя о том, что нас везут на обмен, узнал от других, кто был в кузове "Урала". Вместе со мной туда погрузили еще троих лежачих и вывезли на территорию Запорожской области.

"Когда меня перенесли на носилках в "Газельку", водитель подошел и говорит: "Все, ребята, выдохните! Вы в Украине". Здесь я впервые за семнадцать дней скитаний расплакался. Слезы сами собой потекли. Слышать украинский язык без страха, говорить на украинском без страха. Это то, что у меня, было, отобрали", — говорит Глеб.

В Запорожье Глебу Стрижку одну за другой сделали три операции. У него диагностировали, кроме переломов костей таза и челюсти, сотрясение мозга и ушиб грудной клетки. Он практически потерял зрение, у него сколоты зубы.

"Но несгибаемость духа еще больше, потому что во мне теперь еще больше железа и титана", — улыбается мужчина, осторожно касаясь громоздкой металлической конструкции, закрепленной на тазовых костях. Он с ней должен быть неразлучен два месяца. Иногда врач подтягивает в ней гайки ключом. А это значит, что кости срастаются.

"Патриот – это тот, кто любит Украину, а националист – тот, кто любит Украину и еще что-то для нее делает"

— Что помогло тебе перенести страшные боли, не отчаяться? — обращаюсь к Глебу.

— В первую очередь, вера в Бога. Я искренне молился и просил у него дать мне силы. Бог ничего не посылает человеку такого, чего он не может вытерпеть. Я понимал, что когда выжил, то не имею права сдаться. Очень поддерживало дух чувство юмора. Ну и, конечно, лозунг морпехов "semper fidelis" — верен всегда. Моя работа, моя обязанность защищать Украину. Это моя самая высокая жизненная ценность. Отсутствие сна, еды, постоянная психологическая нагрузка — вся второстепенно. Когда у человека есть внутренний стержень, когда он закален и четко понимает, для чего живет, это ему помогает.

Чем больше я узнавала о молодом морпехе, тем больше убеждалась, что вся его предыдущая жизнь была словно подготовкой к этому серьезному испытанию. Еще в старших классах Глеб Стрижко (он окончил Полтавскую среднюю школу №18 и был ее президентом) присоединился к общественной организации "Молодежный националистический конгресс". Именно под влиянием ее идей, говорит, понял, что патриот — это тот, кто любит Украину, а националист — тот, кто любит Украину и что-то для нее делает. А лозунг Революции достоинства "Украина превыше всего" воспринял как высшую ценность.

Обучаясь на историческом факультете Днепровского национального университета имени Олеся Гончара, организовал молодежный центр "Кузница украинской интеллигенции", привлекавший студентов к саморазвитию, проведению содержательного досуга. После окончания вуза Глеб Стрижко более двух лет работал ментором Украинской академии лидерства в Николаеве, то есть воспитывал будущих лидеров, которые готовы брать на себя ответственность за государство. Наконец, нашел себя в военном деле. И подошел к этому очень ответственно.

- Мой старший брат Игорь, кадровый офицер, стал на защиту Родины в 2014 году, — рассказывает Глеб. — Тогда пошел служить в зону боевых действий и мой отчим. Так что в семье я был третьим, кто взялся за оружие, чтобы защищать Украину. Труднее всего, конечно, было маме. Но это такая мужская работа. Знаете, каждый по-своему отстаивает свои ценности в жизни, принимая те или иные решения. Для кого-то это семья, для кого-то материальные блага, образование и т.д. Наивысшей ценностью для меня является Украина. Над ней нависла опасность, и чтобы защитить ее, у меня был только один путь — вступить в ряды Вооруженных сил Украины.

Глеб знал, где он может быть самым эффективным. Он сам выбирал, с кем ему рядом служить. Парень не проходил срочной службы, поэтому, чтобы попасть в первый отдельный батальон морской пехоты, который в 2014 году вышел из Феодосии, полгода усиленно занимался физической подготовкой, готовился морально к нагрузкам. Экзамены сдал с отличием, и в феврале прошлого года подписал контракт с ВСУ. Большая война застала его подразделение недалеко от Мариуполя.

"Это не люди, а враги. Их нужно уничтожать"

— Мы знали, что россия вот-вот может напасть на Украину. Но никто не ожидал, что война выйдет за пределы Донбасса, — продолжает Глеб свой рассказ. — Я лично еще три дня после 24 февраля не мог в это поверить. Накануне мы получили приказ от руководства выключить телефоны, потому что была информация о том, что россияне могут пеленговать территорию и сбрасывать авиабомбы. А в 3:30 началось. Земля содрогалась от выстрелов вражеской реактивной артиллерии и "Градов". На улице стало светло, как днем.

— У вас было, чем отбиваться?

— Проблем ни с вооружением, ни с амуницией, ни с их доставкой не было. Мы получили задачу не допустить прорыва врага и самоотверженно выполняли ее. Отражали и лобовые атаки. Так что я видел орков живыми и мертвыми.

Глеб Стрижко не комментирует боевые баталии вокруг Мариуполя, ссылаясь на то, что не владеет достаточной информацией и что это не его компетенция. Говорит, с начала широкомасштабной войны и до возвращения в Полтаву в начале мая выпал из информационного пространства. Не знал, что во всем мире приобрела популярность фраза о российском военном корабле. Что задержали кума путина медведчука… Зато убедительно говорит, что у наших ребят на войне есть большая мотивация: они дерются за свою землю. И бьют врагов как настоящие джентльмены: аккуратно, чтобы не причинить вреда мирному населению и гражданской инфраструктуре. "Между нашими и орковскими воинами, — говорит — огромная пропасть, потому что мы из разных цивилизаций. Для среднестатистического россиянина свободы не существует. Они не могут этого понять. И в этом наше отличие".

Зная о том, что Глеб с детства был послушником в Свято-Успенском кафедральном соборе в Полтаве, спрашиваю, не противоречит ли его глубокая христианская вера тому, что он взял оружие и пошел воевать.

— Один из библейских постулатов звучит так: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих". И я готов отдать жизнь за своих друзей и за Украину. А пришедшие на нашу землю, чтобы отобрать у нас свободу, это не люди, а враги. Врагов нужно уничтожать. Здесь все очень четко и прозрачно, – отвечает Глеб Стрижко.

А насчет планов на будущее, говорит лаконично:

— Надо быстрее очухаться и вперед! Чтобы одержать победу, еще предстоит много работать. А с другими проблемами как-нибудь разберемся.

Отправить помощь Глебу Стрижко можно на счета:

ПриватБанк: 5168757424954958 или 5168752015727517

Для переводов в долларах: UA713052990262056400933556102 или 4149499373660727

Для переводов в евро: UA363052990262016400933556210 или 5168752015522710

Monobank: https://send.monobank.ua/jar/2rDpY6bNGF

PayPal: [email protected]