Закончит ли войну смерть путина? Сергей Гайдай о подготовке к вторжению, споре Залужного и Зеленского и тупике на фронте

2024 год будет очень тяжелым для Украины

По информации от украинских военных и чиновников на прифронтовых территориях, путин установил новый дедлайн полной оккупации Донбасса – 31 декабря. Активизация врага в районе Авдеевки, Марьинки и Бахмута как раз и свидетельствует о том, что для достижения политической цели российское руководство не собирается считаться с жизнями своих же граждан.

Но есть ли у россии ресурс для мощного наступления зимой? Насколько уязвима Украина на фоне публичных споров между Офисом президента и Главнокомандующим ВСУ? Действительно ли война с рф зашла в тупик? На эти и другие вопросы в интервью "Телеграфу" ответил бывший глава Луганской военно-гражданской администрации Сергей Гайдай.

— Сергей, весной свое увольнение с поста главы Луганской областной военно-гражданской администрации вы назвали "ротацией". Куда эта ротация состоялась? Чем сейчас занимаетесь?

— Увольнение было согласовано. Со мной начали говорить об этом еще осенью 2022 года. Аргументы были такого плана, что область почти вся оккупирована. Хотя я, в принципе, от военных имел только положительные отзывы по сотрудничеству. На сегодняшний день иногда есть какие-то предложения, но это больше исполнительная власть.

— А политические?

— И политические постепенно поступают от определенных партий, зондируют ситуацию: а какое мое мнение, а пойду ли в политику или не пойду?

— Так пойдете или нет?

— Сейчас я остаюсь человеком, который имеет профессию, опыт и проходил не социальный лифт, а социальные ступени от главы РГА до руководителя военно-гражданской администрации области. Поэтому все же интересует исполнительная власть.

— Почему все-таки не сложилось с назначением вас послом в Казахстан?

— Потому что там россияне просто костьми легли. Для них фамилия Гайдай была очень одиозной. Они же в Казахстане также пытались сделать Украину-2: у них там есть компактное поселение россиян на севере, где их проживает три миллиона. И представьте себе, что приезжает посол, говорящий на русском, родился на Востоке, работал и жил и во Львове, и на Закарпатье, вернулся в Луганскую область, видел с первых дней, как начиналась война, какие разрушения были. Поэтому они так и возражали по поводу моего назначения.

— А о чем свидетельствует тот факт, что у нас до сих пор нет посла в Казахстане? О тяжелых отношениях между странами? Предположим, что Сергей Гайдай им действительно был неудобен, но нет вообще никого.

— У нас до сих пор нет посла в Великобритании, в Чехии, и это плохо. Это значит, что наша внешняя политика хромает. Чехи – наши партнеры, одни из стратегических союзников. Ладно, замечательного дипломата Евгения Перебийноса (занимал должность посла Украины в Чехии. — Ред.) забрали в МИД, чтобы усилить позиции самого министерства. Но почему нет ему замены? Насколько мне известно, даже чехи спрашивают нас: мы ведь с вами союзники, мы же с вами партнеры, а где посол? Это, в принципе, и отношение страны к своим партнерам, когда нет посла.

— Так в чем же проблема?

— Это проблемы кадровой политики. Я понимаю, что в Грузии нет посла, потому что тяжелые отношения. В Казахстане нет… ну ладно. Но ведь не на Гайдая одного все ставки делают.

— Как вы считаете, конфликт между политическим и военным руководством в Украине существует? На уровне Зеленский – Залужный.

— Раздувающие этот конфликт бессознательно или сознательно все же работают на врага. Но что же такое конфликт? Мы видели фотографии, где президент стоит вместе с Залужным, улыбаются. Это говорит о том, что даже если между ними есть какое-то непонимание в определенных взглядах, то они отлично решают эти вопросы в одном кабинете. Могут ли две сильные личности сосуществовать так, чтобы не было никаких конфликтов? Наверное, нет. Поэтому то, что возникают некоторые споры, это абсолютно нормально. Я бы из этого не делал какой-либо катастрофы. Ну, если у них есть споры, поспорили, решили вопрос и все, поехали дальше.

Я не могу оценивать работу Залужного, ведь я не военный, но, наверное, Верховный Главнокомандующий должен оценивать. Наверное, наши партнеры также видят, выполняет ли он свои функциональные полномочия в должности Главнокомандующего ВСУ или нет.

Залужного сделал он сам и народ Украины. Он сам, потому что принимал определенные решения с начала полномасштабного вторжения, а народ Украины, потому что мы сделали себе кумира, но делать кумиров – плохая история, потому что потом люди разочаровываются.

— А у вас лично в должности главы ВГА были конфликты с президентом? Может быть, по оборонным вопросам?

— Нет. Ни одного. Совершенно. С 2019 года, как только меня назначили, не было никаких претензий президента. Все задачи, которые ставил президент, выполнялись своевременно. И после полномасштабного вторжения мне лично президент никаких претензий не предъявлял.

— А люди из команды президента предъявляли. Критиковали вас за плохую подготовку региона к полномасштабному вторжению.

— Кто?

— Марьяна Безуглая, например.

— Давайте поговорим о Безуглой. Кто такая нардеп Безуглая? Она член комитета по обороне. Сколько раз она была в Луганской области до 24 февраля? Ни одного!

Во-вторых, она говорит, что я не занимался обороной. Но обороной должны заниматься военные, а не областная военно-гражданская администрация. Мы должны помогать военным. Я не могу построить в чистом поле склад и сказать, что вот я вам построил склад. Ну это бред. Не могу построить траншеи, потому что они скажут: Владимирович, вы что с ума сошли, у нас совсем в другом направлении будет оборона.

— В таком случае, каково было сотрудничество с военными в регионе?

— Они приходят и говорят: Сергей Владимирович, нам нужен лес. Ок, помогаю. Нам нужна техника. Ок, помогаю. Военные получали все: я ремонтировал оружие, привозил его, помогал с дронами Mavic, помогал с едой, укреплениями, обогревателями, тепловизорами, патронами, машинами… Нет вопроса, на который я бы не реагировал. Безуглая не понимает, о чем она говорит. Она должна была бы как член комитета накануне полномасштабного вторжения проинспектировать ситуацию в области. А ее не было. Она должна понимать, что область в прямом смысле не отвечает за оборону. Мы не воюем, мы помогаем воевать. И если она так уверен в своей правоте, то она совершенно некомпетентный человек. Она ездила по подразделениям с телефоном, а затем по тем позициям были прилеты. В Лисичанске, где она находилась, просто развалили в хлам ситуационный центр. Туда прилетело 11 ракет. Там у нас был такой ситуационный центр, а на самом деле это был горотдел полиции, куда приезжали военные, полицейские, СБУ, я приезжал и мы там общались, планировали, занимались работой. Вот она приехала с телефоном, покрутилась там несколько дней и все. Одиннадцать ракет! Ну, это просто ужас.

Поэтому у меня она не ассоциируется с Офисом президента. Она не в своем уме человек, который в воздух бросает какие-то тезисы. Пусть руководитель Офиса президента Андрей Ермак скажет, есть ли ко мне претензии среди военных. Мне никто претензий не выдвигал ни официально, ни кулуарно.

— Как же выглядела подготовка области к широкомасштабному вторжению? Когда она началась? Задолго до 24 февраля или нет?

— Меня никто не предупреждал, что 24 февраля будет широкомасштабное вторжение. Никто вообще. Теоретически, военные должны были готовить область с 2014 года. По факту я не знаю, какое оружие они получали, потому что это секретная информация. Наша проблема заключалась в том, что вторжение было не только в Донецкую и Луганскую области, а оно было по многим областям и у нас просто физически не было такого количества войск, чтобы мы могли сделать сплошную линию обороны.

— Ну, а вообще эта подготовка была? Военные понимали, что нужно готовиться? Людям же говорили, что беспокоиться не стоит.

— Ну, смотрите, мосты были заминированы, но это было сделано не 23 февраля, а еще давно. Укрепления проходили вдоль всей линии разграничения. Строились ли новые укрепления у Мелового на границе с рф? Нет, не строились. Дополнительных работ по всей границе с рф проведено не было, но подразделения по борьбе с танками до полномасштабного вторжения все же зашли в область. И мы с ними как раз сотрудничали, они попросили, чтобы я помог им с местоположением, строительными материалами, чтобы они сделали укрепление. То есть отчасти да, подготовкой занимались.

— Какая сейчас жизнь людей на территории Луганщины, которая не оккупирована россиянами?

— Крайне тяжелая. Магазины не работают, и никто туда ничего привозить не будет. Постоянные обстрелы. Иногда есть раненные, гибнут местные жители. Трудно с отоплением (хотя за дрова мы договорились), связь отсутствует. Мы поставили старлинк и генератор у головы села Невское (не оккупированная территория, где проживает около 100 местных жителей. — Ред.), и у людей есть возможность иногда прийти и кому-то позвонить по телефону или что-то отправить. С медициной огромная проблема, потому что больниц нет. Люди живут как в аду каком-то. Но люди не хотят уезжать.

— В этой ситуации, которую вы только что описали, по вашему мнению, возможно провести выборы, как на этом настаивают некоторые наши западные союзники?

— Некоторые просто не понимают, что у нас происходит. Для них аргумент, что во время гражданской войны в США выборы проводились. Но это не та война, которая продолжается в Украине. Такую войну Европа и весь мир не видели со времен Второй мировой. Проводить выборы в таких условиях… я не знаю, как это сделать. Это приезжать на автобусах, забирать людей куда-то, вывозить на безопасные территории для голосования? А если автобус попадет под обстрел?

— В Луганской области, так же как и на других оккупированных территориях, россия буквально заставляет местное население брать свои паспорта. Чем это стратегически угрожает Украине?

— Стратегической угрозы нет. Если будет государственная программа по ассимиляции, мы этот вопрос решим. Если люди получают российские паспорта, то это не говорит о том, что они сотрудничали с коллаборантами. Их заставили, потому что сказали: либо русский паспорт, и мы даем вам инсулин, либо нет и умирайте. И что им нужно делать? А ехать некуда. Здесь должен быть четкий, взвешенный и публичный план государства по деоккупации и будущему развитию территории. Четко прописать, что коллаборанты, их помощники, принимавшие активное участие в проведении псевдовыборов, все эти люди будут наказаны по законам Украины. Ко всем остальным нужен другой подход.

— Насколько сейчас сложная ситуация на фронте? Имею в виду не только Луганщину, но всю линию столкновения. И действительно ли война зашла в тупик?

— Ситуация на фронте очень тяжелая: россия понемногу перестраивает свою экономику на военные рельсы, а запасов даже устаревшей, но смертельно опасной техники и снарядов у нее немало. Людей они не считают и этот ресурс у них постоянно обновляется. Территории Луганской, Запорожской, Херсонской области заминированы очень тщательно и многие линии обороны они успели построить еще до того, как наши западные партнеры начали передавать нам большее количество снарядов и тяжелого вооружения. И это сработало нам очень в минус: когда наши войска были готовы к контрнаступлению, то они пошли по заминированной, подготовленной территории.

Сейчас тяжелые политические процессы проходят по всему миру: Штаты накануне президентских выборов, Байден подписал бюджет без финансирования Украины и Израиля, в Словакии выиграл выборы Фицо (Роберт Фицо – премьер-министр Словакии — Ред. ), а это в принципе пророссийский политик. Я уверен, что слова президента о том, что следующий конфликт могут начать на Балканах, могут сбыться. Сейчас россия будет поднимать ставки и если мы остановимся, то враг еще больше подготовится и потом будет крайне тяжело. 2024 год будет очень тяжелым для всех. Нам нужно готовиться и к тому, что россия будет пытаться контратаковать на некоторых направлениях и не забывать, что задача путина – до 31 декабря выйти на административные границы Донецкой и Луганской области. Это невозможно сделать, но задача стоит и они давят постоянно.

Через неделю-две начнутся морозы и я уверен, что будут массированные обстрелы территории Украины, ведь россиянам необходимо, чтобы социальный взрыв был и внутри страны. Поэтому будет очень тяжело. Но наши военные героически делают свое дело и наша задача им просто помогать. А в стране сейчас проходят процессы, которые мне не очень нравятся. Я очень немало слышу жалоб от бизнеса, что налоговая ставит их в рискованное положение, а потом намекают: езжайте в Киев к руководству налоговой и решайте. У меня есть примеры, когда ребята воюют, а им звонят по телефону из прокуратуры и говорят: вы 5% на нас перепишите, или мы ваш бизнес разорвем на куски.

— Пессимистическая картина. То есть, если правильно понимаю, "тупик" на фронте есть?

— Давайте так: прорыва сейчас ждать от нас невозможно. Для того чтобы совершить прорыв, нам нужно больше ракет, авиации, снарядов для артиллерии. Тогда мы сможем.

— Но ведь в следующем году получим F-16…

— Да. Что нам дадут самолеты? Мы сможем закрыть небо, потому что ракеты воздух-воздух прекрасно сбивают ракеты, которые запускают россияне. Во-вторых, мы сможем выбить российскую авиацию с линии фронта. Да, российские самолеты не долетают до линии фронта, но они сбрасывают ФАБы и КАБы в 5-6 километрах. Как только у нас появляется западная авиация, то мы сможем так же с нашего тыла сбивать все те вертолеты и российские Су. Это нам очень поможет.

Но без того чтобы у нас было неограниченное количество снарядов, мы не сможем продвигаться вперед. Как только россияне заходят в какую-то лесополосу, они сразу зарываются там как кроты: в норах, в туннелях. Пройти эту лесополосу очень сложно, ее просто нужно перемалывать артой, а затем заходить дальше. А если западная помощь остановится, мы действительно будем стоять в окопах на одном месте и арта просто будет понемногу выбивать солдат, но не будем забывать о количестве солдат у нас и в россии.

— А вы видите сейчас признаки, что помощь Запада может остановиться?

— Учитывая все политические аспекты в разных странах, можно сказать, что помощь будет не останавливаться, а иногда прерываться. Вот сейчас есть информация, что Германия удваивает помощь Украине. С одной стороны, это отличная новость. С другой стороны, США подписали бюджет без помощи Украины. Поэтому Германия сейчас пытается перекрывать то, что мы не получим от США.

Упомянем ленд-лиз. Он так и не заработал, но у нас все равно была помощь США. Лэнд-лиз был как страховка для нас: если бы какие-то процессы остановили помощь, то заработал бы ленд-лиз и мы бы удержались. А сейчас он остановился, потому что срок был на год.

Европейские страны нам помогут, но их возможности гораздо более ограничены, чем возможности США.

— Со смертью путина все закончится?

— После путина важно, кто будет следующим. Может прийти человек, который будет еще более радикален. Человек, который может сказать, что сейчас через месяц закончит эту войну и начнется как во время второй чеченской кампании, когда были сплошные бомбардировки. Все будет зависеть от того, кто получит полноту власти. Западным странам и США, в частности, не выгодно, чтобы россия развалилась. В таком случае, эти участки, которые станут самостоятельными, может под себя потянуть Китай. И тогда страна, желающая быть лидером на всей планете, получит дополнительные ресурсы.

— Именно поэтому Запад дает нам дозированно оружие?

— Нам не дают достаточно оружия, потому что Запад на первый план ставит не победу Украины, а истощение россии. А уже на втором месте – победа. И я думаю, что они ошибаются. Рассчитывать, что мы спокойно продержимся еще 2-3-4 года… это ошибочная тактика. Не столь велика у нас страна и не столько у нас ресурсов.

— Встреча Си и Байдена. Видите какие-то положительные сигналы для Украины?

— Положительных быстрых действий не будет. Это была встреча-предохранитель против большой войны. Каждый все равно остается при собственных интересах. Но я думаю, что прямой открытой помощи россии (со стороны Китая. – Ред.) не будет. И слава богу. Наверное, какие-то военные действия на Тайване в ближайшее время не начнутся. И это хорошо, потому что это еще больше отвлекло бы ресурсы США. Но рассчитывать, что Китай перенаправит вектор помощи в нашу сторону – нет. Из позитивного для нас в этой встрече то, что мы понимаем, что нас не бросят и Китай не будет напрямую помогать россии. Завуалированно, конечно, будет помогать. Даже Mavic если покупать в Китае для россиян, то очень быстро отгружают. А если покупать для Украины, могут даже отказать. Многие страны просто покупают через какие-то свои компании, а затем отправляют нам (но говорят, что покупают для себя).

Тем не менее актуальность Третьей мировой и применения ядерного оружия сейчас не на первом плане.