Судьба храмов, деоккупация сознания коллаборантов, священники-аморалы — ученый оценил скандалы вокруг УПЦ

Вокруг Украинской православной церкви и ее священников продолжаются скандалы. Ранее стало известно, что священнослужителя УПЦ МП Никиту (Андрея Сторожука), ранее попавшего в скандал из-за секса с 17-летним парнем, возвели в ранг епископа.

До этого СБУ обнародовала список деятелей УПЦ, попавших под санкции СНБО. А прежде правоохранители проводили следственные действия в храмах и епархиях УПЦ МП в разных регионах страны в рамках дел о коллаборационизме и государственной измене.

"Телеграф" поинтересовался мнением религиоведа, кандидата исторических наук Игоря Козловского, как дальше будут развиваться события вокруг УПЦ, что будет с проукраинскими верующими и священниками этой церкви и какая разница между украинским и российским православием. Об этом шла речь в первой части нашего интервью. Ниже предлагаем продолжение содержательного разговора с ученым на религиозную и общественно-политическую тематику.

Как деоккупировать сознание

— На прошлой неделе Свято-Успенскую Киево-Печерскую Лавру зарегистрировали как монастырь в составе ПЦУ. Как по-вашему мнению должен решаться вопрос передачи других культовых сооружений УПЦ, которые имеют государственную собственность и находятся в аренде у московского патриархата?

— Во-первых, очевидно, что эти здания будут передаваться официальным структурам Православной церкви Украины по назначению. Или, если эти сооружения обладают некоей исторической ценностью, они могут так и оставаться просто памятниками архитектуры. К примеру, как святая София в Киеве. Это же недействующий храм, а памятник архитектуры, наше национальное сокровище.

Во-вторых, есть проблемы именно с теми зданиями, которые построены и являются собственностью самой церкви (УПЦ МП. — Авт.). Здесь ситуация более сложная. Потому что если УПЦ потеряет свой статус юридического лица, то понятно, что закон также должен предусмотреть, как быть с ее имуществом, движимым и недвижимым. Это должно быть четко прописано в законодательстве.

"Возвращать не только территории, но и людей"

— Сейчас в публичном пространстве идет дискуссия, каким образом после деоккупации реинтегрировать территории и проживающих там людей. Что делать с людьми, которые годами потребляли российскую пропаганду, и в частности, которые до сих пор говорят, где вы были, когда 8 лет бомбили Донбасс и т.д.?

— Данная проблема из сферы, как деоккупировать сознание. Это главный вопрос, как и с верующими московского патриархата. Надо понимать, что множество проблем, которые мы имеем сейчас, начиная не только с 2014 года, но и раньше, заключается в проблеме сознания людей. Я бы ее назвал тотальным гуманитарным невежеством.

Например, когда я видел людей, которые (на Донбассе. — Авт.) брали оружие еще в 2014 году, видел их во время плена, то обратил внимание, что это абсолютные невежды в гуманитарных вопросах. Ни истории не знают, ни исторической памяти нет. Не умеют рефлексировать, у них нет критического мышления. Они просто потребители информации. Какую информацию им предоставляют, они и потребляют, считая, что это их знания. Это катастрофа. Это касается тех же верующих московского патриархата и тех, кто находится на оккупированных территориях.

Задача состоит в том, что здесь нужно работать системно: и государству, и гражданскому обществу. Нужно и вести просветительскую работу, и образовательную работу, должны также приобщаться учреждения культуры и медиа. Все должны работать с тем, чтобы давать качественную информацию и формировать базовые знания людей об истории и современности, о тех или иных особенностях государственной политики, всесторонне освещать те же религиозные и культурные вопросы. Все это требует именно системного подхода для того, чтобы возвращать не только территории, но и людей.

"Мы не можем просто волюнтаристски ограничивать те или иные права"

— Есть такое мнение, чтобы на захваченных россией территориях украинских граждан, которые получили российские паспорта , после деоккупации на какой-то срок лишать некоторых гражданских прав. К примеру, права голосовать и избираться, а также соответственно занимать определенные государственные должности. Как вы относитесь к такому подходу?

— Опять же, для того чтобы это делать, нужно иметь соответствующее законодательство. Мы – правовое государство. Мы не можем просто волюнтаристски ограничивать те или иные права. Это называется переходное правосудие. Проблема переходного правосудия — подготовить все составляющие (закон о колаборанстве — активном или пассивном) с тем, чтобы был индивидуальный подход к каждому человеку. Это как раз работа для наших законодателей по части переходного правосудия.

— Насколько оно будет продуктивным, ведь раньше парламент принимал немало решений, которые иногда называют законодательным спамом, который вроде бы и приняли, но годами так и не воплотили реальную жизнь?

— Да, вы правы, данная проблема касается имплементации законодательства, как его ввести в практическую плоскость. Здесь действительно есть множество проблем на местах. Потому что, опять же, там работают конкретные исполнители, которые могут иметь проблемы в своем сознании, которые также входили в различные коррупционные схемы и так далее.

Возвращаюсь к мнению, что нужно работать над сознанием людей. И не только тех, кого мы деоккупируем, а и тех, кто будет выполнять эти законы. Опять же, необходим механизм влияния на их сознание. Если они не выполняют, они должны нести ответственность за невыполнение.

— Возвращаясь к теме массовых обысков в храмах УПЦ, стало известно, что во время следственных действий правоохранители выявляли кроме доказательств связей священников с россией еще и конкретные аморальные факты из их частной жизни (в частности, имеется в виду громкий секс-скандал с 17-летним парнем). Где та граница между безнравственностью и ответственностью представителей духовенства?

— Когда мы с вами говорим о той или иной безнравственности, подразумевается, что это относится не к законодательству, а именно к этому пространству, которое уже создалось у представителей московского священства, ведущих такой аморальный образ жизни.

Не можем сказать, что с точки зрения закона здесь есть какое-либо нарушение, если это не несовершеннолетний. Если несовершеннолетний, то это еще нужно доказать и привлечь к ответственности. А все остальное – это моральная оценка общества. Она касается скорее имиджа и нельзя это включать в уголовное производство.