Их держали без света и связи. Они не знали о Буче и Мариуполе. Деоккупированные деревни – это ужас, непонимание и ярость

Волонтер, креативный директор ВО "Почувствуй" помощи глухим и слабослышащим Тата Кеплер о том, как украинцы жили в оккупации под давлением российских захватчиков.

– нам сказали, что вы придете и нас расстреляете.

– за что?

– за то, что мы были в оккупации. за то, что не смогли уехать, за то, что брали из их рук хлеб…

– ходите обниму, стрелять не буду, обещаю!

- ох.. дети-дети.. ну как так?

- вам солгали…

им действительно соврали о многих вещах.

их держали без света, связи и информации.

они не знали о буче, об азовстале, мариуполе и фильтрационных лагерях, они не слышали об оленевке, ирпенье и гостомлях.

когда ты рядом и они выдыхают, они начинают говорить:

пленные, пытки, работать за еду.

кого просто запугивали подвалами. на улицах в пустых домах поселялись военные и тогда, говорить можно было только шепотом. многие просто не выходили из домов, сажали огороды и ели то, что земля принесет.

у одного человека забрали сына в плен, он не знает где он и что с ним. все что он мог сказать "мне стыдно.. мне стыдно.. мне стыдно."

выехать можно было в россию, или к границе с эстонией за 500 долларов и, неизвестно, выпустят ли. а откуда было брать деньги, если все забрали.

пожилые люди не получали пенсии, некоторым выдали по 10.000 рублей.

в основном, всех угоняли где-то работать за еду.

люди исчезали целыми домами, убегать лесом было опасно, потому что заминировано, трассой, блокпосты.

лекарство было сначала из разграбленных аптек, а затем из "сделано в россии".

риторика была такой же как в мариуполе:

– киев упал. вы предатели для Украины, если всу зайдет, вас всех убьют.

коллаборанты целыми списками сдавали семьи украинских военных, приносили снимки замученных пленных и говорили – это ваш.

полгода страха, психологического давления и запугиваний.

вот баба надя после инсульта, без руки. вот ее сын, ему сорок, у него третья стадия рака. вот их два пса – кожа на костях.

вот дед толик без ноги в коляске, ему 75, вот его жена такого же возраста.

"Моему сыну 16, он пол года живет в погребе и отказывается оттуда выходить" говорит Ира и плачет.

деоккупированные деревни — как апрель на киевщине: пронзительный холодом ужас, непонимание и ярость.

нам всем очень нужна

скорая психологическая помощь.

Источник: facebook-страница волонтера Таты Кеплер.