Запад начинает понимать, что "переждать" войну в Украине не удастся

Старшая исследовательница Atlantic Council, кандидат политических наук, эксперт Евгения Габер поделилась впечатлениями о позиции Запада по войне в Украине после посещения нескольких форумов безопасности в Европе

Сегодня возвращаюсь домой после своего европейского "марафона".

Швейцарский парламент — Варшавский форум безопасности — Балканский форум безопасности — семинар по региональной безопасности в Центре европейской безопасности Дж. Маршалла в Гармише — ежегодная конференция Франкфуртского Института исследований мира — наконец, международный семинар Аспен Института с основным вниманием темам международных отношений, либеральных ценностей и европейского единства, организованный The Aspen Institute Kyiv и британскими партнерами.

Три недели панельных дискуссий, встреч, лекций, выступлений, неформального общения об Украине, вокруг Украины, для Украины. "Никогда не ела наедине", много говорила, много слушала.

Впечатления неоднозначны.

С одной стороны, похоже, что к нашим партнерам приходит понимание того, что "переждать" до лучших времен не удастся, потому что именно это ожидание "лучшие времена" собственно и отдаляет. Появляется осознание того, что договориться с Россией невозможно и что "так, как было раньше", уже не будет. Возвращение к довоенному статусу-кво невозможно.

Впрочем, все еще нет ясного понимания, что дальше? Если не "так, как раньше", то как?

И если, наконец, сделать шаг от задачи помочь "России не выиграть, а Украине не проиграть" к принципу полной победы Украины, то какой "end game scenario" для России? Отсутствие стратегии по отношению к будущему РФ не только среди западных политиков и интеллектуалов, но и в рядах разрозненной и разделенной российской оппозиции лишь усугубляет проблему. Поэтому, даже понимая преступность путинского режима, страх вместо одной непредсказуемой россии, которую "умом не понят и аршином не измерит", получить много "непредсказуемых россий", которых будет еще труднее понять и тем более измерить, сковывает любые решительные действия. Варианты пригожина-кадырова с ядерной кнопкой/смуты на десятилетия/дезинтеграции и этнических конфликтов с тысячами беженцев "от Владивостока до Лиссабона" пугают не меньше угроз всем хорошо известного военного преступника в Кремле.

Честно говоря, после горячих дебатов на Варшавском форуме безопасности между Владимиром Миловым и Гарри Каспаровым относительно будущего России, я в очередной раз убедилась, что среди всех российских оппозиционеров наиболее конструктивными и рациональными являются… правильно, украинское гражданское общество (на этой панели блестяще представлено Daria Kal ) Обсуждение вокруг того, что украинцы/Запад должны: а) снести режим путина, который россияне выращивали десятилетиями пассивного повиновения или активной поддержки; б) написать новенькую Конституцию России; и в) после этого еще дать денег российским оппозиционерам на красивые пиар кампании, напомнили мне известного русского мультяшного персонажа, который спрашивал "может, вы еще и кушать за меня будете??"

Интересна и ситуация на Западных Балканах, где присутствие и влияние России и Сербии ощущаются буквально на каждом шагу и вопреки любой логике до сих пор часто не воспринимаются как угроза национальной безопасности. Например, в Черногории треть населения до сих пор считает, что сербская православная церковь заслуживает особого статуса. При этом премьер-министр временного правительства (в стране политический кризис и неопределенность из-за несостоятельности ни одной партии сформировать большинство) заявляет о полной поддержке Украины (по его словам, в пересчете на количество жителей Черногория приняло больше всего украинских беженцев) и с гордостью говорит о 100 % следовании в фарватере внешней, безопасности и санкционной политики ЕС (при этом на улицах Будвы русского языка больше, чем черногорского). А президент страны местные эксперты обвиняют в пророссийских/просербских настроениях, которые он обычно отвергает. Неожиданно жестким оказался разговор (фактически хард-ток) на форуме, во время которого журналисты буквально обвиняли главу государства в вопросах его (якобы) сербского происхождения и манипуляции с проведением переписи населения накануне очередных выборов. Из хорошего, как сказал Volodymyr Dubovyk, это означает, что демократия в Черногории еще жива.

Конечно, основное внимание сейчас уделено самому серьезному за последнее время обострению в приграничных регионах Сербии и Косово, с последствиями для всего региона. Кстати, нам бы тоже неплохо было бы иметь четкую позицию по поводу причин (не) признания независимости Косово. Потому что пока наша стратегия выглядит как "признать нельзя отстраниться". Возможно, сейчас этот вопрос и не актуален, но отсутствие украинских аргументов (в пользу или против этого решения) часто воспринимается как "легитимизация" российского нарратива о "подобии" крымского и косовского кейсов (что обычно есть false equation). Эти вопросы все чаще раздаются и от местных, и от американских экспертов.

В общем же, после всех моих встреч и конференций (безусловно, разных по настроениям и тональности) у меня остался стойкий привкус инерции и инертности. Да, иллюзии относительно России — понемногу, со скрипом и скрежетом, но разрушаются. Да, устойчивостью Украины и украинцев все еще восхищаются. И даже все больше голосов в поддержку членства Украины в НАТО (в прагматичном стиле Киссинджера, версия 100.0) раздаются там, где раньше было слышно одного коллективного миршаймера (или группового Саливана).

Но меланхолическая Европа только начинает просыпаться. Не хватает ей франковского духа "вечного революционера", что "тело рвет в бой, рвет за продвижение, счастье и волю". И в этом смысле при определенных обстоятельствах "спецоперацию за три дня" в странах НАТО пути было бы сделать проще, чем в Украине. Это, в хорошем смысле, упорство украинцев многих отпугивает, потому что воспринимается как disruption того размеренного образа жизни и комфортного шаблонного мышления, к которому уже все привыкли.

"Я согласен, что Россия сейчас тратит в разы большее вооружение, чем условный коллективный Запад производит. Да, надо наращивать производство (видимо). Но ведь это означает фактически перевод европейской экономики на военные рельсы. Как вы в этом собираетесь убеждать европейские правительства? Вряд ли это возможно, об этом нереально говорить".ю — сказал мне один из участников профессиональной дискуссии.

"Как сделать так, чтобы права россиян в Европе были защищены от неоправданной дискриминации, а русская культура продолжала развиваться? – спросили на другой панели. — Ведь "война путина не должна влиять на наше отношение к России"...

"Мир, построенный на правилах, — это все прекрасно, но как это объяснить условному фермеру из Огайо? Для него инфляция имеет значение, качество жизни — его и детей, а это все — просто красивые лозунги", — вполне прагматично в разных контекстах отмечали мои собеседники.

На фоне нового электорального цикла в Европе и выборов в США настроения избирателей весят значительно больше, чем полномасштабная война в центре Европы. Это не упреки в адрес партнеров, а объективная реальность. И нам нужно научиться воспринимать ее с холодной головой, потому что эмоциональные выступления от горячего сердца уже малоэффективны на 19 месяце (полномасштабной) войны. Нам очевидно следует изменять коммуникационную стратегию. Искать новые доводы и доводы. Спокойно, взвешенно фактами, цифрами и конкретными примерами объяснять, почему и фермер из Огайо, и итальянский пенсионер должны быть заинтересованы в победе Украины.

В то же время альтернатива "постзападному порядку" в виде многополярной системы, где центрами силы выступают Россия, Китай, КНДР, Иран, хамас, вагнер и иже с ними, должны сделать наши доводы более убедительными.

"Не отвлекаться" от российской агрессии в Украине на другие кризисы от Мали до Израиля станет легче, если осознать, что все они имеют общие корни и общие цели. И наша задача постоянно об этом напоминать партнерам и на Востоке, и на Западе, и тем, кто еще не определился между прагматизмом и ценностями.

Поэтому верим в ВСУ, донатим на армию и держим строй — каждый/каждая на своем месте.